– Не чаяли снова увидеть!
– Мы должны это дело отметить, не каждый день возвращаются герои!
Казимир сиял как начищенный самовар, хлопал их по плечам и обещал пир горой.
– Но сначала дело сделаем. Друг наш передал вести тревожные. – Илья пригладил бороду и огляделся: – Где же Соловей?
– Здесь я.
Жихан слетел с дерева. Глаза не прятал и в целом выглядел не так прибито, как раньше. Я ободряюще улыбнулась ему, он не ответил.
– Поговорим? – предложил Муромец.
Соловей кивнул, вдохнул полной грудью и, почти не сбиваясь, принялся рассказывать. Репетировал, наверное. Илья внимательно слушал историю, по мере повествования его кустистые брови сдвигались к переносице, придавая лицу сердитый вид. Странная парочка, конечно: толстяк Соловей в своем потрепанном ярком наряде – как мультяшный герой в черно‑белом кино.
– Мы воевали бок о бок, хлеб преломили – одну краюху ели, считай, побратались, – сказал Муромец, выслушав речь. – Я заберу не твою жизнь, но сына в услужение. Буду с ним беседы проводить да учить уму‑разуму. За его проступки ответишь копейкой – всем пострадавшим возместишь троекратно. А ежели отрок за старое примется, тут уж не обессудь, Соловушка, физически наказывать буду до тех пор, покуда не уразумеет, что есть честность в этом мире.
Прекрасное решение! Мне даже легче дышать стало. Никто не пострадает, и мальчик будет в надежных руках. Я верю, что богатырь просто так ему тумаков отвешивать не станет. Соловей робко улыбнулся, в лице читалась надежда на успешный исход дела для всей его семьи. Добрыня задумчиво поглаживал бороду. Ему, как мастеру дипломатии, подобное решение должно было понравиться. Алеша Попович саркастически хмыкнул – такие полюбовные договоры, видимо, не вызывали трепета у него в груди.
На крыльцо вышла Настя, вновь в боевом облачении, только штаны сменила на свежие серые из моей сумки. Меч‑кладенец в ножнах, брови сурово сдвинуты – привлекла внимание.
– Кто эта дева? – улыбнулся Алеша, заинтересованно рассматривая богатыршу.
– Да это как раз Настасья наша ретивая, – ответил Бальтазар.
– Доброго дня вам, богатыри, – девушка слегка поклонилась, выражая почтение.
Муромец задумчиво окинул ее взглядом.
* * *
Беседа четырех богатырей в узком кругу больше походила на допрос с пристрастием. Добрыня не любезничал и, взяв на себя роль следователя, сыпал вопросами, не давая Насте обдумать ответы. Выспросили все, ничего нового я не услышала: тот же рассказ про батюшку‑пастуха, калику и квас, пока Муромец не встрял со своим вопросом:
– А не болтали за твоей спиной? Может, дети обзывали как?
Богатырша непонимающе моргнула:
– К чему клонишь?
– К тому, что ты свист Соловья выдержала.
– Так ведь благословили меня силушкой, видать, перепало.
– Положим… – задумчиво протянул Добрыня. Богатыри переглянулись, как будто им одна мысль в голову пришла.
– И все же, краса‑девица, ответь на вопрос мой, – настаивал Муромец.
Настасья шаркнула сапогом, потупила взгляд.
– Говаривали, прав ты. Болтали, что раньше срока родилась после свадебки. Отец очень сердился, помню, на такие разговоры. Любил он матушку, что с того, что свадьбы не дождались? – богатырша крепче сжала рукоять меча.
– Она точно не наша, ни по каким срокам не выходит, скорее всего… – Илья вздохнул и вдруг улыбнулся: – Настасья Милютовна, рады тебя сестрой назвать, поляницей. Показала ты силушку богатырскую, будем биться с ворогами, коли случится.
Она улыбнулась, но как‑то неуверенно, хоть и польстило ей признание богатыря. К чему велись эти расспросы, я не поняла. Да мне и самой хотелось подробностей.
– А давайте чарки поднимем за знакомство, за дружбу и за встречу со старыми друзьями? – потер руки Попович.
– Скоро горынычей выпустят – дивная забава у Кощея! – Добрыня бросил взгляд на деревню.
– Яу не откажусь размять лапы, – от радости Бальтазар прыгал тушканчиком.
– Вот что, Соловей. Ты лети домой, готовь сына. Я приеду завтра, – сказал Илья. – И не трясись, уладим дело мирно.
Жихан торопливо распрощался, и только его и видели – мелькнула точка вдалеке и пропала. К моему удивлению, Тоха сослался на клиентов и вместе с Баст удалился. Снова не успела с ним поговорить, но после посещения деревни планирую заняться делами своими, не лукоморскими, так что наверстаю за чашкой чая.
Что ж, князь Андрей Бессмертный, встречай гостей!
Глава 20
Новый Колизей
Народу в Косые Ложки набилось как сельдей в бочку. Мы пробирались сквозь разношерстную толпу: Казимир и кони прокладывали путь, прорезая человеческую массу, богатыри горделиво посматривали на люд свысока, а я с котом и Настей шла следом, любуясь на лошадиный филей и обходя навозные кучи. Богатырские кони, знаете ли, ничем от других не отличаются. Кстати, за Мороком такого не наблюдала. Конский хвост пощекотал мне лицо, прерывая мысли о навьем собрате и его исключительности. Эх, сейчас бы взлететь и с комфортом приземлиться где нужно, но изба осталась на изрядном расстоянии от деревни, припрятанная в лесу, как и моя ступа, – я пришла инкогнито.
Бальтазар фыркал, иногда чихал, дергал ушами и в целом довольным не выглядел.
– Как ты?
– Ягуся, не хотел жаловатьсяу, но уши горят уже который день, блохи закусай!
Тату на его ушах выглядели как прежде, никакого намека на их причастность к происходящему. Супчик пискнул:
– Гордый, глупый.
Кот посулил пустить его на суп.
– Супь, – передразнил мыш и снова задремал.
– Это «ж‑ж‑ж» неспроста, у меня тоже зудит, – попыталась поскрести, не дотянулась. На помощь молча пришла Настя, так почесала, что чуть кожу не содрала.
– Спа… – начала было я.
– На здоровье, – буркнула богатырша, даже не глядя на меня. Она рассматривала толпу, как заправский телохранитель президента в боевике. Где только научилась?
Усилия, в целом, напрасные: никому до нас не было дела. Шла бойкая торговля всем на свете: бублики и сахарные кренделя, домашняя скотина, птица, предметы гончарного и ткаческого искусства. Тут же готовили мясо на углях, разливали квас из бочек, сновали босоногие дети, прохаживались дородные богато одетые люди, тощие, в противоположность им, нищие просили милостыню. Я кинула пару монеток, богатыри тоже раздавали.
Владения Кощея оказались настоящим раем для ремесленников: кузнецов, гончаров, ткачей, – которые понаехали из разных уголков Лукоморья, чтобы явить покупателям свою продукцию. Не знаю, в ходу ли здесь ярмарки, но Косые Ложки похожи на центр торговли всей сказочной страны. В разных уголках на улицах и площади сапожники чинили обувь, брадобреи брили бороды и стригли волосы, портные чинили одежду. По рынку ходили и смешили людей шуты и скоморохи.
– А как там Баюн? – вернулась я к насущному.
– Пока молчит,