Я сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони.
— Правильно. Он убийца. Правильно. Это опасно. Правильно… Я не должна восхищаться им.
Но тут — мысль, которая, словно яд, отравляла меня изнутри: «Как красиво. Как справедливо».
Мне вдруг стало стыдно за собственные мысли. И я попыталась прогнать их из головы, тряся ею что есть силы.
Но я не могла. Наоборот. Чем больше я пыталась, тем настойчивей странные и страшные мысли лезли мне в голову.
Это делает меня такой же чудовищной, как он?
Или… впервые — настоящей?
Я сделала несколько глубоких вдохов, словно пытаюсь внутри себя найти невидимую точку опоры.
Но стоило мне закрыть глаза — и передо мной снова возникла замерзшая в снегу Лизетта. Руки на груди, как у спящей. Кровь — тёмной розой вокруг. И те серьги, мои любимые, лежавшие рядом, будто её уши больше не заслуживали их блеска.
А потом — он. Высокий, опасный, в маске. Словно оживший ночной кошмар. С ножом, с которого капала кровь, и льдистыми глазами, в которых я прочитала желание.
Мои мышцы напряглись. Дыхание перехватило. Я не позволила себе даже думать о таком!
— Нет, — прошептала я, отворачиваясь от зеркала, словно мое отражение пугало меня. — Нет, нет, нет…
В дверь постучали — не стук, а касание, будто кто-то боялся нарушить мою тишину.
— Войдите, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, хотя внутри всё дрожало.
Вошёл мистер Холлингс — тот же уставший, с глазами, полными невысказанных слов. В руках — поднос с завтраком. Чай, тосты, яйцо всмятку. На тарелке — даже красивые кубики масла, как в старые добрые времена, когда я была хозяйкой.
— Благодарю, — сказала я, кивнув.
Дворецкий поставил поднос, не глядя мне в глаза, но перед уходом замер и тихо произнёс:
— Карета милорда отъехала от дома полчаса назад.
— Куда? — спросила я, хотя уже знала ответ.
Глава 9
— К родным мисс Лизетты. Он везёт… тело. Хотел лично сообщить им… ужасную новость, — глухо ответил дворецкий.
Я кивнула. В груди — ни жалости, ни сочувствия. Только пустота, обрамлённая льдом.
Но эта пустота продлилась недолго. Ее вытеснила тревога — холодная, змеёй обвивающая шею.
Фотографии.
Те самые «светописи», что Лионель сделал, пока Гаррет изображал насильника.
Он ведь не просто так снимал. Он собирал доказательства моей измены.
И если они попадут в газеты…
Я не просто потеряю имя.
Я стану предметом насмешек, грязной сплетней для балов, предостережением для невест: «Не будь как Делагарди. Вон, влюбилась в конюха и погубила себя!».
Я начала ходить по комнате. От окна к кровати, от кровати к зеркалу, встречаясь взглядом с самой собой.
Каждый шаг — эхо.
Каждое дыхание — нервный вопрос: «Что теперь?»
За окном небо медленно темнело. Снег перестал падать, и мир застыл в ожидании.
Мужа всё не было.
Наверное, ползает на коленях перед несостоявшимся тестем и тещей, вымаливает прощения, что не уберег их дочурку. Разумеется, он мог позвать стражу. Но не позвал.
Потому что про мисс Лизетту уже ходят слухи. Причем не самые лучшие. И смерть в нашем доме станет поводом для новых сплетен.
Так что, скорее всего, ее смерть представят как несчастный случай в каком-нибудь месте, безопасном для репутации семьи.
Лионель, наверное, останется у убитых горем родителей на ночь. Сыграет скорбного жениха. Какой актёр…
Хотя…
Мне вдруг показалось, что он действительно любил ее. Той самой трепетной и нежной любовью, которой не досталось мне.
Я приблизилась к окну, словно пытаясь найти в снежной пелене ответ на терзающие меня вопросы.
Там, где ещё недавно лежала Лизетта, осталась лишь тёмная полоса, словно сама земля впитала её следы, оставив лишь напоминание о случившемся. Снег, как молчаливый свидетель, сохранял отпечаток её присутствия, но скоро он сотрёт всё, что случилось сегодня днём.
Я снова услышала стук в дверь.
Тихий, но настойчивый, он пронзил тишину, заставив меня вздрогнуть. Я уже почти убедила себя, что эта ночь будет наполнена лишь моими мыслями и кошмарами, но нет…
Когда дверь открылась, моё сердце провалилось вниз. На пороге стоял мистер Холлингс, его лицо было бледным, встревоженным, а в руках он держал конверт с круглой печатью из воска, которую я видела утром.
— Это... оставили у дверей сада, — прошептал дворецкий, его голос дрожал, как осенний лист на ветру. — Без посыльного. Просто... лежало на ступенях. Кто-то постучался… Я вышел, а там никого… Я опустил глаза и увидел письмо… Оно для вас…
Глава 10
Моё сердце сжалось, будто его вырвали из груди, а затем резко с болью вернули на место. Я узнала эту печать. Этот почерк судьбы, который невозможно забыть.
Я протянула руку, и мои пальцы дрожали — но не от страха.
Нет, это было ожидание, ожидание чего-то неизбежного.
Когда конверт оказался в моих руках, я почувствовала сиюминутное желание не открывать его, а тут же бросить в камин. Словно, если я не открою, ничего не случится, страшная игра закончится.
Но я понимала, что я должна его открыть.
Дрожащими руками я разорвала печать, и внутри оказались всего две строчки. Две строчки, которые изменили всё.
“Мой подарок ждет тебя на улице. Надеюсь, я угадал…”
Неожиданно из конверта мне на руку упал лепесток розы.
Мои глаза расширились от удивления.
Рука дернулась. Внутренности сжались, предчувствуя бурю. Словно это не лепесток, а ядовитая змея.
Я боялась сжать пальцы, держа лепесток в руках с трепетом и страхом. Он лежал в моей ладони и словно шептал: «Ты уже моя. Пусть даже не знаешь этого».
Я сжала пальцы, не зная, что лучше — принимать страшные подарки или умереть.
Где-то вдали, в коридоре, часы пробили девять. До полуночи оставалось три часа.
Отголосок этого звука гулким эхом наполнял пустой дом.
Сейчас я чувствовала, что очень боюсь разочаровать убийцу. Ведь если я его разочарую, следующей спящей в снегу красавицей могу стать я.
Собравшись с моральными силами, я вышла из комнаты, чувствуя, как тьма коридора окутывает меня.
Губы мои пересохли, сердце колотилось не в груди, а в горле, в пальцах, в висках. Каждый шаг по лестнице звучал слишком громко, словно дом пытался выдать меня.
Дубовая дверь сада с железной ручкой в виде змеи