Однако, неожиданное жужжание откуда-то сверху, пролило свет и на этот вопрос. — Это что, коптеры с ночным видением? Это в лесу-то?
Хоттабыч, берегись! — проревел майор, заглушая грохот. — Могут с птички гранатой захреначить!
После этого Артём ответил в темноту длинной и злой очередью, справа налево. И неожиданно попал — из леса раздался чей-то крик, и огонь на секунду смолк. Я тоже пальнул в темноту для острастки, но, похоже, ни в кого не попал.
— Слышь, хвостатый, — толкнул я локтем развалившегося в ямке кота, — как насчет вписаться в веселье?
— Легко, Мессир! — Кот улыбнулся своей фирменной улыбкой и, неожиданно оттолкнувшись от земли своими мощными лапами, буквально взмыл в воздух.
Я проследил взглядом за его полётом. Чтоб я так жил! Он подлетел чуть не до вершины ближайшей сосны, а затем резко нанёс удар когтистой лапой по парящему в высоте дрону. Тот мгновенно заткнулся, перестав жужжать, только пластиковые делали корпуса брызнули в разные стороны.
А затем яркий разрыв, произошедший буквально в нескольких метрах от моего убежища, оглушил меня, осыпав землей и хвоей, еще попутно и ослепив. Артем оказался прав — коптер был снабжен убийственным зарядом. Мне просто повезло, что заряд не упал мне на голову, и меня не зацепило.
— Хоттабыч, живой? — Артем, привстав на одно колено колена, вновь просторочил темноту длинной очередью.
— Пронесло! — ответил я, стряхивая с лица земляную пыль и присоединяясь к веселью.
Треск уже двух стволов разрезал ночную темноту. Ответная очередь из леса ударила по деревьям над моей головой, осыпая нас щепками.
— Прошу прощения, Мессир! — виновато произнес Матроскин, вновь появившийся в моем убежище. — Не думал, что так выйдет…
— Ладно, проехали, хвостатый! — отмахнулся я, всаживая в темноту еще несколько коротких очередей. — Откуда же тебе было знать? Главное — один уже не жужжит. А то — жутко раздражал! Ищи следующего, Матроскин! Только смотри сам под заряд не попади!
Кот кивком показал, что понял, и снова растворился в темноте, оставив после себя лишь легкое движение воздуха. Я снова остался наедине с грохотом боя, но теперь уже не чувствовал себя загнанной в угол жертвой. Мы уверенно давали сдачи. Не знаю только, на какое время нас хватит.
С противоположной стороны овражка донесся мощный рокот — это заработал «Дегтярёв» старика. И как только он его допер? Звук пулеметной очереди был таким густым и весомым, что на мгновение перекрыл трескотню автоматов. Последовал новый крик — на этот раз дальше, в глубине леса. Старик бил наверняка. Опыт, как говорится, не пропьёшь!
— Прокопьич присоединился к нашему празднику! — крикнул я Артему, перезаряжая магазин.
— Согласен, железный старикан! — донесся его ответный, хриплый от напряжения голос.
— Артёмка, берегись! — Я ткнул пальцем в небо, где едва угадывалось слабое жужжание еще одного беспилотника.
Но тут жахнул еще один взрыв, на этот раз в небе, осветивший на секунду верхушки деревьев короткой оранжевой вспышкой, поджигая хвою. Осколки и горящий пластик посыпались вниз.
— Молодец, хвостатый! — заорал я от восторга, догадавшись, кто так искусно разнёс вражеский дрон.
После этого наша странная троица — два дряхлых, но жутко боевых старика, ФСБешник и говорящий кот — начала действовать как один слаженный механизм. Огонь со стороны нападавших стал более беспорядочным и нервным. Они явно не ожидали такого отпора. Их атака резко начала захлебываться.
Артем первым это почувствовал.
— Хоттабыч! — Его голос прорвался сквозь грохот. — Они замялись! Похоже, обосрались, гады!
Я вскинул автомат и присоединился к нему, поливая свинцом те участки леса, где еще секунду назад видел вспышки выстрелов. Теперь мы заставляли их залечь, и не высовываться. Видимо, не таких уж и профессионалов набрал себе в бригаду Ремизов.
Из леса огрызнулись очередью. Пули с глухими щелчками ударила в земляной «природный бруствер» моего укрытия, осыпав лицо прохладной и влажной землей. И вдруг наступила тишина. Глубокая звенящая тишина, прерываемая лишь треском горящего дерева над головами и нашим тяжелым дыханием.
Осторожно подняв голову, я увидел, как к нам пробирается, пригибаясь, дед с Дегтярёвым в руках. Его лицо было серьезным и собранным.
— Твой кот сказал, что с моей стороны отошли ублюдки, — коротко бросил он, подползая поближе. — А здорово мы им вломили! — довольно просипел он, пристраиваясь рядом.
Матроскин свалился с нижней ветки сосны, едва ли мне прямо не на голову.
— Они отошли, но взяли нас в кольцо, Мессир, — сказал он, старательно вылизывая запачканную землей лапу. — Но, расклад пока в нашу пользу — минус три с их стороны!
Я молча потрепал его по загривку:
— Молодец, Матроскин! Но, чую, дальше будет тяжелее…
Кот мурлыкнул, скорее от гордости, чем от ласки, и тут же насторожился, вытянувшись в струнку. Его уши, словно радары, повернулись в сторону леса.
— Совершенно верно, Мессир, — прошептал он, и в его голосе впервые появилась тревожная нота. — Они не ушли. Они перегруппировываются. Я их даже слышу… какой-то металлический рокот. Сюда движется что-то большое.
Артём, перезаряжая свой автомат, криво усмехнулся.
— Ну что, старики? Не ожидали, что на пенсии на настоящую войнушку попадете?
— Тю на тебя, Артёмка! Мы с Данилычем всегода к этому готовы, прям, как те пионеры!
Мы замерли в ожидании нового штурма, вцепившись в оружие. Но вместо атаки из леса донесся лишь отдаленный, приглушенный рокот двигателей, который вскоре стал затихать, растворяясь в ночи. Большое «что-то» так и не показалось. Наступила неестественная, звенящая тишина, нарушаемая лишь треском горящей сосны.
Так и прошла оставшаяся часть ночи. До самого рассвета нападения больше не повторялись. Эта тишина была даже страшнее перестрелки — неизвестность давила сильнее свинца. Лишь изредка ее нарушал шепот Матроскина, бесшумно возвращавшегося с очередной вылазки.
— Их стало больше, Мессир, — докладывал он после одного такого рейда. — Подтянули новых людей. Окружение сужается, но пока держат большую дистанцию.
— Сколько? — хрипло спросил Прокопьич, очищая затвор своего «Дегтярева» — в спешке он не успел основательно отчистить его от солидола.
— Три десятка, а то и больше, — ответил кот, и в его голосе теперь не было и тени бравады.
Три десятка! Против нас четверых! Но и эти предоставленные часы ожидания мы использовали по максимуму. За тот небольшой промежуток времени, отведенный нам вражеским затишьем, мы превратили наш небольшой овражек в самый настоящий укрепленный пункт с круговой обороной.
Работали молча, яростно, как одержимые. Старик оказался не только стрелком,