— Все необходимые! — Надулся как индюк генерал.
— Помимо всех, вами перечисленных?
— Ну…
— Понятно. — Я переглянулся с Сергеем Бельским.
Тот вздохнул.
— Ваше Высокоблагородие. — Начал вкрадчиво говорить боярин Бельский. — Необходимо выйти на всех главарей наиболее значимых общественных и криминальных организаций. Предупредить строго, что беспорядков не потерпим. Тех, кто заупрямиться, запереть в камерах. Также активизировать работу полицейских агентов, выявить очаги напряженности. Начать мониторинг общения граждан в социальных сетях. Загодя установить наблюдение за местами проведения концертов, фиксировать подозрительную активность. Проинспектировать здания на предмет взрывчатки и артефактов. Провести беседы со служащими коммунального хозяйства. Комплекс мер был вам передан неделю назад! Что из этого сделано?
— Мы не царская охранка, у нас нет таких возможностей! — Сразу пошёл на попятную генерал, глаза его забегали.
«Индюк».
— Значит, этим займемся мы. — Решительно улыбнулся Сергей Бельский. — Мне необходим доступ к архивам и списку полицейских осведомителей в Екатерининске, в Святополье и в Люблине. Личный состав полиции будет усилен нашими людьми, потрудитесь разработать для них легенду прикрытия.
— Но…
— Любые инциденты на концертах недопустимы, Ваше Высокоблагородие. — Вкрадчиво сказал Сергей Бельский. — Концерты должны послужить символом единства всех славян, живущих на Дороге! Трагические события недопустимы.
— Мы понимаем, но…
— Кроме того, Людмила Стафилос — личная собственность того самого Мирослава Трегарта. — Уведомил генерала Сергей Бельский. — Вот он, рядом сидит.
Я улыбнулся одними губами, представляя, как отрываю у генерала руки и ноги. Щит понял, спроецировал в ауру нужные чувства. Генерал был слабеньким искусником, иначе не дослужился бы до этой должности, и мою энергетику считать смог.
— Сегодня же дам распоряжение секретарю. — Буркнул Франчек, спрятав взгляд.
Сергея я догнал в коридоре.
— Ваше Благородие! Можно мне разъяснить, почему концерт моей…
«Вещи!»
— Подопечной становится политической агиткой?
«А то мы не знали!» Заворчал Миро.
— Мирослав, вы зря задаете мне этот вопрос.
— А кого спрашивать, Галактионова?
— Царскую канцелярию. Сегодня с утра я получил официальные комментарии престола Светлого Царства. Царь Борис Второй рассматривает концерт Людмилы Стафилос как символ единения искусства и культуры всего праславянского сектора. Думаешь, почему Министерство Культуры и Цензуры утерлись? Разрешили б они Галактионову, держи карман шире!
«Наловил бы царь сам сирен на Пелориаде, и заставлял их петь! Тихо! Тихо! Ты не скажи ничего такого, а то на Гардарику придётся ехать прямо отсюда!»
— Понимаю. Сергей, получается, мы…
— Да, Мирослав. Мы в заднице. — С обезоруживающей честностью сказал Сергей Бельский.
«И ещё в какой!» Подтвердил Миро. «Сам догадаешься, или Боярин объяснит?»
— Все террористы и сектанты Люблина теперь против нас.
— Отменить концерт. — Предложил я.
— Невозможно. — Покачал головой Сергей Бельский. — План представлен Министерством Культуры и утвержден Царской Канцелярией. Теперь это уже политика. Им главное сорвать, нам главное провести.
— Понимаю. — Медленно сказал я.
— Нам нужно осмотреть зал в Екатерининске. И успеть завтра к утру, к пресс-конференции. — Быстро сказал Сергей.
— Хорошо. Тогда едем. Транспорт у нас есть?
Транспорт нашёлся быстро. «Маус» с посольским значком на капоте ждал нас у входа в гостиницу. Молчаливый водитель распахнул дверцы, мы расположились на задних сиденьях, и машина тронулась.
Впереди два стрельца 38-го полка, один водитель, второй оператор пулеметного модуля на крыше машины. Водитель не чужд Искусству, от него тянулись энергетические нити, ощупывающие дорогу перед нами.
Мы проскочили район трущоб, забрали в сторону от Дороги, и неспешно покатили среди раскинувшихся до горизонта полей. Хлебные деревья высажены как по линеечке, между ними натоптаны тропинки. Бригада рабочих сгрудилась возле грузовика, разгружают продолговатые бочки, выставляют рядом с низким домиком. Из домика тянутся пронизывающие поля каналы, заполненные маслянисто блестящей водой.
Я ожидал такую же картину, как и на Рутенике, когда дороги вдали от городов превращаются в направления, однако обманулся. Дороги на Люблине великолепные. Насыпная основа, две широкие полосы в каждую сторону, обочина укреплена сеткой, указатели, яркая белая разметка.
Шоссе тянулось вдаль.
— Долго ехать? — Спросил у водителя Сергей Бельский.
— Три часа, Ваше Благородие. — Отозвался водитель. — Дорога прямая, вмиг домчим!
Нам навстречу попался караван груженых «Рокотов», сопровождаемых двумя «Маусами». На передней машине трепетал на ветру черный флажок с алой чертой, знак наемников. Суровый дядька сидел за пулеметом, направив стволы вверх.
Гражданских машин почти не было. Промчался мимо нас роскошный «Ролс», большой автобус с тонированными окнами замер на остановке, принимая пассажиров. Остальное — караваны грузовиков. В поля везли биоту в бочках, из полей тащили продовольствие.
— Можно остановиться? — Попросил я.
— Можно. — Сказал Сергей Бельский.
«Маус» принял к обочине, замер. Оператор оружия подвинул ближе к себе экран, подвигал джойстиком.
Я вышел из машины, потянулся.
— Что случилось? — Спросил Сергей Бельский, выходя за мной.
— Хочу на поля посмотреть.
— А.
Идти было недалеко, я остановился у края поля.
Хлебные деревья не походили на те, которые я видел до сих пор. На заброшенной планете, где я нашёл Миро, они выглядели куда как изящнее, как и на Тавриде. На Аркаиме не рассматривал, да и не было там таких обширных плантаций.
Хлебное дерево Люблина напоминало дуб. Заросший бугристой корой массивный ствол торчал из земли, корни рыхлили почву, шевелили мелкими отростками. Ветви громоздились как попало, тянулись в стороны, на них росли тоненькие зеленые листочки, покрытые сиреневыми прожилками. Сами плоды вырастали в костяных коконах, укутанных серой паутиной.
— Они выглядят странно. — Сказал я.
«Конечно, их же тем ещё дерьмом кормят».
Вода в канале, идущем поодаль, и впрямь содержала в себе примеси. Прозрачная с виду, разве что маслянистый цвет выдает. Аура воды мерцает энергетической составляющей, похожей на ту, что я видел на Изборске. Там от океана такие же частоты распространялись.
— Обычно. — Пожал плечами Бельский. — Они их биотой кормят же, чтобы урожай быстрее снимать.
— И как?
— Ну, помогает, как я слышал. Хлебное дерево любую заразу переработает в жиры, белки и углеводы. Вот это, как я понимаю, протеиновый хлеб с корицей.
— Понятно.
«Миро?»
«Ну, подкормка агрессивная, деревья напрямую биоту на еду перерабатывают. Деревьям такое не по нраву, дохнут быстро, пару лет, и сажай новое».
— Поехали, нам успеть надо. — Поторопил меня боярин.
Екатерининск встретил нас блокпостом наемников на въезде. Бравые ребята в черных куртках сделали вид, что нашей машины не видят, а вот следующий за нами автобус остановили, принялись проверять пассажиров.
Узкие улочки города приняли «Маус» в свои объятия. Мимо нас проплывали каменные дома с острыми крышами, вывески магазинов, остановки общественного транспорта. Появился весело трещащий трамвай, тянущий за собой вереницу вагончиков, скрылся в туннеле, ведущем под землю.
Неожиданно улицы расширились, слились в широкую площадь, по центру которой бил высоченный фонтан. Впереди