Больше не слышу никаких ударов в дверь. В разбитые окна тоже никто не запрыгивает и не залетает. Возможно, в этом доме пиявки нас не видят или не чувствуют.
Да и входная дверь хлипкая, если уж на то пошло. Сломанная ручка и огромные щели — ещё раз посильнее ударишь, и она рассыплется. По крайней мере, создается такое ощущение. Странно, что несколько последних ударов от влетающих в неё тварей, дверь выдержала. Я и сам ворвался в домик с трудом.
Осматриваю дверь — своим ударом я, кажется, сломал защёлку. Она висит на одном гвозде и закрываться смысла больше нет — не получится.
Прислоняюсь к двери лачуги и смотрю сквозь внушительные щели на поляну. Бурление там прекращается. Движение изумрудных волн тоже сходит на нет. Пиявки замирают, разворачиваются и уходят на глубину. Трава успокаивается и снова выглядит как обычный коротко стриженный газон.
Какая неприятная ловушка.
— В обратную сторону нам идти нельзя, — говорю больше для себя.
Игорь никак не может совладать с целительским амулетом, но постепенно у него получается. Моя помощь там точно не нужна. Кровь не течет, а рана на ноге затягивается.
— Ты в порядке? — спрашиваю на всякий случай.
Парень ничего не отвечает. Не совсем уверен, что он меня сейчас слышит. Всё его внимание занимает чёрно-бурая лужа на полу. Игорь крутит в руках амулет, прикладывая разными сторонами. Ладно, самое страшное для него позади. Уж подождать он сможет.
Оставляю Игоря на полу, а сам обхожу хижину. Обычный старый пятистенок. Куча пыли, на стенах, между досками, куски мха. Обставлена тоже скудно: сломанная или покосившаяся мебель, шкафы без дверок и непонятная рухлядь возле стен. Узнать, что это было раньше не представляется возможным. Все не просто старое, а, скорее, ветхое.
В доме всего две комнаты — в предбаннике мы оказываемся сразу. Первая жилая комната встречает нас тут же, без перехода, практически сразу. Двери тут нет. И тоже ничем особым не отличается. Покосившийся, развалившийся от времени стол. Такая же кровать. На ней когда-то был матрас, но уже давно сгнил.
Пока Игорь приходит в себя, аккуратно толкаю шестом ящики стола. Ничего необычного не происходит: они банально рассыпаются. Внутри тоже удается найти не так много: в основном пожелтевшие от времени листы, на которых ничего не написано.
Один из листов поднимаю на свет. Замечаю давление от чернил — всё-таки записи были, но выцвели от времени. Разобрать не получится.
Под бумагой пара монет непонятного вида и непонятного номинала. Вроде бы серебряные. Забираю себе. В нижнем ящике в окружении остатков тканевого кошелька, лежат небольшие мутные разноцветные камни. Штук десять, не больше. Их тоже собираю в сумку. Если лежали в кошельке, значит, могут иметь какую-то ценность. Не факт, конечно, но ноша не велика. Можно потом спросить у Германыча.
Рядом не чувствую ни одного языка хмари, ни одного даже минимального ощущения магии. Если она имела место быть, то от времени уже триста раз всё успело разрядиться.
Стол весьма хрупкий, и от моего толчка, столешница надламывается — дерево совершенно трухлявое. Здесь искать больше нечего.
Прохожусь по второй комнате. А вот она когда-то была скорее кухней и хранилищем. Довольно аскетичная обстановка, но делали точно для себя. В качестве шкафа старый ларь с железными скобами и кожанной обивкой. Кожа кое-где расходится, обнажая трухлявое дерево.
В качестве плиты для готовки, скорее всего, раньше использовалась большая — метр на метр — плита из мрамора без каких-либо указателей. Никаких рисунков или обозначений. Уверен, раньше она была артефактом. Иду дальше. Забирать отсюда нечего: все либо тяжелое, либо ветхое.
В каждом углу комнаты висят засохшие до хруста пучки трав. Определить на вид, что за растения не удается. Аккуратно касаюсь одного из них, и он рассыпается в пыль. Судя по всему, люди сюда не заходили десятилетиями.
Понятно, что такая серьёзная ловушка вряд ли установлена возле простой заброшенной лачуги в лесу. А то, что это именно ловушка — очевидно. Но пока еще никакого входа не вижу. На естественный природный феномен не похоже ни с какого боку. Пиявкам под изумрудным полем травы питаться особо нечем, к тому же, их слишком много. Никакие случайно упавшие в топь лоси столько тварей не прокормят.
Хм. Видимо, пока никто не подходит к лачуге, пиявки находятся в стазисе. Есть еще один вариант — что если ловушку активировали, пока мы шли кругами по траве? Вот только магии я не чувствовал.
Ладно. Это нам особо ни о чем не говорит. Главное, что обычная магия здесь работает — и слава богам, иначе мы бы давно сдохли.
— Да что же это такое! За что мне это всё? — слышу причитания Игоря из соседней комнаты.
Пока никак не реагирую. Если бы парню угрожала опасность, он бы давно голосил. Толку от него пока мало — пусть разбирается с раненой ногой. Сидеть рядом и успокаивать уж точно не собираюсь. Надо думать, как выбираться. Это сейчас важнее.
Сознательно создаю глиф щита. Переделываю его в небольшую рейку без утолщения. Усилием воли медленно двигаю её вокруг себя. Внимательно наблюдаю за тем, что происходит. Получается невероятное оружие, правда, только на короткой дистанции. По крайней мере, пиявок в траве вполне себе задевало. Кровь брызгами разлеталась по полю — значит, урон наносит приличный, если не сказать смертельный.
Кажется, далеко не каждый первокурсник в Академии может похвастаться подобным применением глифа. По крайней мере, на занятиях нам ни полслова не рассказывали, что щитом можно атаковать. Но как глиф себя покажет против крупного существа — надо еще смотреть.
На всякий случай оставляю глиф висеть в воздухе на постоянку, вдруг пригодится. Еще раз рассматриваю клинок сантиметров шестидесяти. А ничего так. Отправляю его за спину. Клинок из щита вообще не требует моего внимания и почти не потребляет магию. Надо будет разбираться, что ещё можно сделать с защитным глифом из того, что я не знаю. Но это позже. По-моему, у штуковины потрясающий потенциал. Да и если уж быть до конца честным, то я очень удивлен.
Возвращаюсь в комнату к Игорю — тот уже справился с целительским амулетом и сидит, обняв колени руками.
— Ты чего? — спрашиваю.
— Как мы будем отсюда выбираться? — спрашивает парень, глядя в пол.
Лужа черно-бурой крови рядом подсохла, рана на ноге затянулась, оставив кровавые следы на одежде. Но это не беда — форма постепенно сама очистится. Главное, что одногруппник жив-здоров.
— Как-нибудь будем, — пожимаю плечами.
— Орлов… — вздыхает