— Док, да ты волшебник! — изрёк парень, широко улыбаясь и любуясь целой ногой.
— Не совсем правильная формулировка, — усмехнулся я. — Я целитель.
— Ну так, а я что говорю? — спросил парень, улыбнулся ещё шире и уверенно встал с носилок. — Немного побаливает, — сказал он, чуть погрустнев. — А наступать-то на неё можно? Или я зря вскочил?
— Наступать можно, но на несколько дней лучше исключить физические нагрузки, — ответил я. — Все же организму нужно дать время на восстановление.
— Значит, опять буду дежурным по роте, — усмехнулся парень. — Ну ничего, зато не инвалид. Спасибо вам огромное, док! Век буду благодарен!
— На здоровье, — улыбнулся я. — И не суй больше ногу, куда ни попадя.
Довольный боец развернулся и ушёл прямо так, с одной разрезанной штаниной, а следующий мой пациент лежал на носилках лицом вниз. Левое бедро распахано от ягодицы и почти до подколенной ямки по задне-наружной поверхности. Причём не разрезано, а именно распахано. Глубокая и широкая рваная рана, словно он под плуг попал.
В середине бедра на дне раны был виден разорванный седалищный нерв. А вот это уже не есть хорошо. Свои действия я начал именно с попытки восстановить его целостность. Магической энергии я не жалел, а чтобы не уйти в ноль, другой рукой начал очищать рану от негативной энергии, автоматически пополняя свой запас. Такой финт я опробовал впервые и у меня почти сразу получилось.
— Здесь маска не нужна? — спросила медсестра, стоявшая рядом.
— Нет, — покачал я головой. — Здесь обойдёмся.
Восстановив целостность седалищного нерва, я пропустил по нему поток целительной энергии, пытаясь восстановить функцию. Порядок действий мне в этот раз подсказывал нейроинтерфейс, своего подобного опыта ещё не было, но не оставлять же человека в таком состоянии. Помню только, в учебнике было написано, что полностью функция нерва восстановится не сразу, понадобится от двух до четырёх недель. Значит, будет ещё один дежурный по роте на какое-то время.
Дальше на очереди сопоставление мышц сгибательной и отводящей групп. Полное заращение огромной раны у меня заняло минут пятнадцать. Когда я уже заканчивал, увидел краем глаза появление Герасимова рядом с собой.
— Что тут у тебя? — поинтересовался заведующий.
— Глубокая рана с повреждением седалищного нерва, — доложил я. — Вроде восстановил всё.
— Вот так чувствуешь? — спросил Герасимов у бойца, довольно чувствительно тыкая его авторучкой по внешней поверхности голени и стопы.
— Чувствую, — произнёс боец, изумлённо глядя, как его тыкают относительно острым предметом. — Только очень тупо, словно через толстое одеяло.
— Ну это не беда, — сказал Герасимов, убирая ручку в карман, и похлопал пациента по плечу. — Всё восстановится, только не сразу, наберись терпения. Ну, или почти всё.
— А это как, «почти всё»? — спросил боец у заведующего, но тот уже направился к следующему пациенту. Боец вопрошающе посмотрел на меня.
— Может где-то остаться нарушение чувствительности, — пояснил я. — Функция мышц тоже восстановится не сразу.
— А что с мышцами не так? — спросил боец, попытался встать, но левая нога тут же подкосилась и он рухнул обратно. — Вот зашибись!
Былая радость сменилась у солдата паникой и отчаянием.
— Крупный нерв был перебит, — пояснил я. — Я его восстановил, но функция восстановится не сразу, я же говорил.
— Это я что теперь, инвалид? — протянул боец с дрожью в голосе.
— То, что сейчас нога не совсем слушается, ещё не значит, что вы инвалид, — возразил я. — Вот вашему соратнику ногу откусили, он теперь инвалид, а у вас нога на месте. Возможно, понадобятся услуги целителя, который специализируется на неврологических проблемах. Предлагаю остаться сегодня в госпитале, а завтра мы вас покажем нужному специалисту. И вообще, лучше пока не напрягаться, если не хотите осложнений.
Пока я всё это говорил, уже и сам заинтересовался возможностями реабилитации этого пациента. Переходя к следующему пациенту, пообещал сам себе разобраться с этим вопросом, наверняка я тоже смогу. Четвёртый круг — это не особо круто, но и далеко не пустое место.
Совместными общими усилиями с оставшимися ранеными мы справились минут за сорок или чуть больше. Когда я снова направился в свободную палату с целью вздремнуть, на часах было полпятого. Надо бы ещё поспать, если дадут. Наверняка завтра будет непростой день.
Я вытянулся на кровати и, перед тем, как заснуть, дал задание нейроинтерфейсу проштудировать методики восстановления повреждённых нервов. Не буду я направлять этого бойца к неврологу, а постараюсь сам с ним разобраться, надо постепенно становиться более универсальным. А в неврологию, кстати, Герасимов меня так и не отправил, а зря. Ничего, наверстаю потихоньку. Может, и отведу этого бедолагу к неврологу, а сам посмотрю, что и как он делает.
Заснуть я успел, а выспаться — нет. Ещё не было шести, когда меня снова позвали в приёмное. На этот раз я выглядел не лучше, чем Василий Анатольевич в прошлый раз. Так же усиленно тёр глаза, пытаясь сфокусироваться на окружающем мире. Со стороны северных ворот Каменска доносилась непрерывная стрельба и грохот взрывов. Военные отбивали очередную массированную атаку существ Аномалии.
Раненых в этот раз привезли даже больше, чем в прошлый, но среди них не было таких тяжёлых, поэтому все трудились здесь, в холле. Лишь несколько человек пришлось госпитализировать для наблюдения и долечивания, остальные смогли после лечения уйти на своих ногах.
Я уже практически на автомате залечивал раны, ссадины, ожоги. Срастил пару сломанных костей. Очищение от негативной энергии возвращало мне потраченные силы, и я переходил к следующему пациенту.
— Ну что, настало время для утреннего кофе? — спросил Герасимов, бодро потирая руки, когда мы закончили. Такое впечатление, что он, как следует, выспался, а не вертелся в приёмном со всеми остальными, распределяя пациентов по сложности работы и сам впрягаясь в работу.
— Думаете? — зачем-то спросил я и посмотрел на часы. Полвосьмого.
— А чего тут думать, — ухмыльнулся Анатолий Фёдорович. — Спать уже нет смысла ложиться, рабочий день практически начался.
— Надеюсь, что нам оплатят сверхурочное дежурство? — спросил отчаянно зевающий Василий Анатольевич. — Тем более за такое.
— Заплатят, не переживай, — махнул рукой Герасимов.
— По двойному тарифу? — не успокаивался Василий Анатольевич.
— Ага, как же, по тройному! — выпалил Герасимов и рассмеялся. — У нас и так повышенный коэффициент из-за близости к Аномалии.
— Эх, — тяжело вздохнул Василий Анатольевич и угрюмо поплёлся обратно в ординаторскую.
— Чайник поставь! — крикнул ему вслед Герасимов. Потом добавил тише, больше для меня: — Кофе попьём. Мне тут одна бабулька вчера вечером печенье самодельное принесла, как раз попробуем. До завтрака ещё дожить надо.
— Отличное начало дня! — сказал я, улыбаясь.
Заведующий тоже направился