Так вот она как жизнь-то поворачивается.
Глава 7
В итоге нам достались неплохие трофеи. В первую очередь, конечно, пистолет-пулемет. Он назывался «Кедр», и его внешний вид всколыхнул обрывки моей памяти. Он старый, очень, на вооружении не стоит однозначно, а значит, скорее всего «серый». Но в данной ситуации это не имело никакого значения: из него можно стрелять, а соответственно, убивать зомби. Или людей.
К нему было три коробчатых магазина на двадцать патронов под «макаровский» же патрон, и я решил, что заберу это оружие себе. Будет за основную огневую мощь. На несколько коротких очередей магазина хватит, да и стреляет он подальше, чем пистолет.
Помимо этого, естественно, обрез двустволки. Его я потом тоже заберу себе, потому что это оружие уже конкретно против людей, а с ними Валера воевать не сможет. Это было отчетливо ясно по тому, как он повел себя с бандитами. Нет, палец мы, конечно, вправили, и несмотря на здоровенный кровоподтек, рука функционировала. Но все-таки я ему не доверял.
Два пистолета: Макаров и Ярыгин. И если с макаровским боеприпасом все было неплохо, то вот парабеллума нашлось всего ничего — один полный магазин. Похоже, что главарь его больше для понта таскал. Да, там восемнадцать патронов, но запасных не было.
Помимо этого всякая мелочевка: бинты, жгуты, какие-то таблетки, в рюкзаке у главаря нашлась початая бутылка виски. Еще холодняк: ножи, биты, и тот же самый топор. Вот его я тоже решил забрать себе. Это оружие в первую очередь против живых мертвецов, а как я успел убедиться, черепа он прорубал вполне себе уверенно.
Ну и главный трофей — главарь бандитов, которого мы затащили в магазин. Я перетянул его раненые конечности жгутами, которые нашлись у бандитов же, а еще одним стянул руки за спиной. Чтобы не истек кровянкой и не сдох раньше времени. Ему еще нужно многое нам поведать.
Дверь закрыли, привязали куском веревки. Теперь просто так внутрь будет не вломиться. Да и вообще, зомби, которые придут на выстрелы, внутрь не полезут, если не шуметь. Мы, правда, скорее всего, будем шуметь.
Потому что сейчас я буду спрашивать. А он будет отвечать, вне зависимости от того, захочется это ему или нет. Если не захочется, значит, будем действовать по плохому.
А вот умею ли я допрашивать людей? Черт знает. Ничего особого по этому поводу в памяти не всплывает. Значит, буду действовать по наитию. Оно подскажет. Ну и есть понимание того, что главное — не дать ему сдохнуть перед тем, как он мне все расскажет.
— Ну что, теперь ты молчать будешь? — спросил я, посмотрев на бандита.
За все время, что мы потрошили трофеи и обыскивали его спутников, он так ничего и не сказал, только злобно зыркал на нас. Не так, чтобы заперся в себе от шока, просто, похоже, не знал, что делать. Ну еще бы, накосячил, а теперь отвечать придется.
— В героя будешь играть? — спросил я, усевшись прямо перед ним на корточки.
Валера стоял чуть позади, причем, у меня было ощущение, что он связанного бандита побаивается. Но, что хорошо, он не стал его бить, орать или еще как-то вымещать на нем свой страх или отыгрываться за боль и унижения, которые ему принесли. Понимает, что дело на первом месте, а все остальное можно взять и засунуть себе глубоко в жопу.
— Ну ты чего? — спросил я, посмотрев ему в глаза и наткнувшись на колючий взгляд. — Только что же такой смелый был, хозяин положения. Ты у этих долбоебов главным был?
И снова нет ответа. Похоже, что без пыток все-таки не обойдется.
— Так говно ты, а не главный, — продолжил я. — Сразу бы обыскали, нашли пистолет, и ничего не случилось бы. А теперь поезд ушел. Пацанов не уберег, сам на краю висишь.
Молчит. Я вдруг понял, что никаких негативных эмоций у меня этот бандит не вызывает. Скорее, просто любопытство. Как у ребенка, который увидел под ногами какого-нибудь интересного жука, и теперь рассматривает, как тот ползет по своим делам. И только во власти ребенка пойти дальше, не трогая его, или раздавить. Так, чтобы потроха во все стороны разлетелись.
Я протянул вперед руку и засунул палец левой руки ему в рану, одновременно правой зажимая рот. Вогнал глубоко, и рванул на себя, чувствуя, как внутри от боли сокращаются мышцы. Закричать у него, естественно, не получилось, и он просто замычал мне в ладонь, долго, протяжно. Его глаза полезли из орбит.
— А теперь так, — сказал я. — Я с тобой в игры играть не собираюсь. Вариантов у тебя всего два. Либо ты мы все рассказываешь, либо я делаю тебе очень больно, и тогда ты мне все равно все рассказываешь. Понял? Вопрос первый: как зовут.
Что-то подсказало мне, что это правильный вопрос. Надо же знать, как к нему обращаться — это первое. А второе… Если он правдиво ответит на него, тогда и дальше врать ему будет уже сложнее.
— Иди на хуй, — просипел он, когда я убрал руку.
— Ответ неправильный, — ответил я, снова зажал рот и просунул палец в рану уже глубже. И принялся шевелить им в разные стороны так, чтобы причинить максимальную боль.
Бандит задергался, попытался отодвинуться от меня, отстраниться, но естественно не смог. В свете фонаря его лицо стало совсем уже серым. Но я продолжал мучить его. Не из садизма, просто у меня другого выбора не было. Мы не можем спокойно жить здесь, пока рядом где-то ходит толпа отмороженных уголовников, которым человека убить, как… Ну как и мне в общем-то, как поссать сходить. Но они это делают просто так, вообще без причины.
Секунд через десять я вытащил палец. Ладонь вся была покрыта алой кровью. Я показал ее ему.
— Видишь? — спросил я. — Это твоя кровь. Поллитра ты уже потерял примерно, но это ерунда, даже так можно нормально жить. Но дальше может быть ведь гораздо хуже. Так что, ответишь на вопрос?
— Шпак, — ответил он, едва я убрал руку. — Юра Шпак…
— Хорошо, — кивнул я. — А меня Сергеем зовут. По кличке собачьей я тебя называть не буду, но раз Юра, так Юра. А теперь скажи мне, Юра, кто в твоей банде главный?
Сразу пытать я не начал, решил выслушать ответ.
— Я — главный, — ответил он. — И банды-то нет, ты уже всех…
— Тише, тише, — я поднял палец к губе, а потом вытащил трофейный нож и