Я сцепила пальцы и прижала руки к груди. Москва! Как было бы здорово наконец дотянуться до несбывшейся детской мечты! Очутиться в городе, так знакомом по книгам, погулять по Чистым прудам, поскользить по паркету дворца Шереметьева, где по стенам развешаны оригиналы тех картин, репродукции которых я вырезала из журнала «Семья и школа». Посетить Музей космонавтики и все-все павильоны ВДНХ. И обязательно прокатиться на речном трамвайчике мимо башен и красных кремлёвских стен!
– А что за обмен-то? – спросила я осторожно. – Я про такой раньше не слышала.
– Ну, он действует уже несколько лет, просто до нас, как всегда, все проекты доходят не сразу. «Межвузовский обмен организован специально, чтобы передовые отряды студенчества перенимали друг у друга полезный опыт, погружаясь на время в среду и атмосферу включённых в программу заведений», – Ерёма с усмешкой процитировал выдержку из методички. – Короче, по смыслу это выделение денег на то, чтоб команда от нас поехала к ним, и наоборот. По итогам поездки напишем отчёт в произвольной форме. И никакой обязаловки, никаких проверок, и даже никакого контроля в процессе.
– Да ладно?! – хором выдохнули мы с Ксюхой.
– Ага, – довольный произведённым эффектом, Олег отрезал себе ещё один кусок торта. – Наш универ включили только в этом году, и оказалось, что из реально, а не для галочки, существующих студенческих клубов, только театральный и книжный можно допустить для обмена. Но самодеятельность наша летом уже ангажирована. Они со своей «Поминальной молитвой» теперь нарасхват. Помните Конева? Который третьим секретарём райкома комсомола был. Он теперь в нашем театре за главного, устраивает гастроли, причём, большей частью уже на коммерческих рельсах.
– Ох, не зря ж он столько лет ставил пьесу «Рельсы гудят», – сказала я, вспомнив ударный репертуар театра предшествующих лет и свою не самую позорную заказную заметку ко дню рождения мордатого Конева.
– Жанка, ты прелесть, твоё чувство юмора нам пригодится! – засмеялся Ерёма.
– Поезжай-поезжай, – Ксюха шевельнула бровями и выразительно перевела взгляд с меня на Олега. – И в Москву – обязательно! Отучилась – можно и погулять. А то выйдешь потом на работу – только отпуск раз в год, да и то, непонятно, как оно дальше всё будет.
– А кто едет из наших? – я спросила, стараясь не выдать волненье.
– Наши все, кто захочет, – сказал Олег, – я подал заявку на двенадцать человек. Кроме Ксюхи никто пока не отказался. Правда, Белка ещё под вопросом, у неё, как всегда, что-то с личным.
Я не думала больше ни секунды.
– Я еду.
– Хорошо. Очень рад. Про Москву ты подумай отдельно, если что – я оплачиваю дорогу, с размещением мы решим. Если у тебя есть знакомые или родственники, можешь договориться с ними, если нет – я помогу. Только не думай, что будешь чем-то обязана.
– А зачем тебе это? С чего вдруг такие подарки? – спросила практичная Ксюха.
– Не подарки, а благодарность. Без вас никакого клуба и обмена бы не было. И вообще, что за вопросы? Мы же друзья! – Олег укоризненно посмотрел на нас и вдруг выхватил из—под стула принесённый портфель из чёрной вкусно пахнущей кожи и достал из него серую папку с тесёмками. – Чуть не забыл: надо будет заполнить анкету. Жанна, я оставлю тебе два бланка, один образец, и один чистовик. Хотя, лучше оставлю два, Ксюхе же не понадобится. А то вдруг один чистовик испортишь. Вот, смотри, вроде, всё тут понятно. Личные данные, краткая биография, цель поездки. Здесь, где цель, напиши: «по студенческому обмену», мне так согласовали. Всё, девчонки, бежим, а то, кажется, мы серьёзно опаздываем.
Олег вскочил, подхватил портфель и начал надевать кроссовки у входа, Ксюха задумчиво смотрела на меня, медленно поднимаясь из-за стола, я же сидела не шелохнувшись. Да, я знала, знала, что когда-нибудь это случится – мне придётся раскрыть настоящие имя с фамилией, что обман этот бесконечно длиться не может. Но я надеялась, что это произойдёт невзначай, между делом, как в игре, когда «Сюрприиииз!» – происходит вдруг что-то забавное и не страшное, все смеются и машут руками, мол, во даёт, пошутила, так пошутила. К тому времени, я надеялась, все поймут, какая я классная сама по себе, добрая и хорошая, умная и весёлая, лёгкая и шебутная. И неважно, что имя этого здоровского человека не Жанна, а Поля, а фамилия вообще не имеет значения.
– Эй, ты чего? – спросил Олег, – мы опаздываем! Жанна, с тобой всё в порядке?
– Нет. Мне плохо. Мне прямо сейчас поплохело. Это, наверное, торт. У меня так бывает.
Я согнулась, подавшись вперёд. Мои мысли метались яркими всполохами, загораясь и затухая, сердце норовило выпрыгнуть из-под рёбер, спасаясь от внутреннего жара, лицо заливало алыми пятнами. Призрак позора замаячил совсем рядом. Надо что-то придумать. Надо срочно что-то придумать и успеть что-то сделать! Надо успеть, а не то произойдёт катастрофа. Есть один только шанс, распоследний. А потом будет поздно.
– Вы идите, – я говорила, не поднимая голову, чтобы не видеть их лиц, – я сейчас оклемаюсь и вас догоню.
– Да, Олег, всё нормально, – дорогая моя подруга всё поняла и пришла мне на помощь, – у неё так бывает, это гастрит. Да идём же, идём, она справится: две таблетки и полежать. В тишине полежать, говорю!
Ксюха выпихнула озадаченного Олега за дверь и повернулась ко мне:
– Если что – я потом забегу!
Адреналин бушевал в крови, заставляя меня рывками стянуть с себя колготки и юбку и с силой зашвырнуть их в угол. Трясущимися руками вырвать серьги из ушей и растоптать их, бросив на пол. Схватить торт и утрамбовать его в мусорное ведро, а потом сесть с ногами на табуретку, и уткнув колени в подбородок, завыть-заскулить по-звериному. Открыть окно и заорать, сжав кулаки, помогло бы быстрее выпустить из себя боль и гнев, но этого я себе не могла позволить.
Время! У меня было мало времени, поэтому раскисать было некогда. Я достала из шкафа джинсы и свитер, промокнула полотенцем лицо и забрала волосы в хвост резинкой. Посмотрела в зеркало и тональником замазала красные пятна. Залпом выпив стакан воды, я вздохнула и вставила ноги в ботинки. Всё ещё не имея чёткого плана, я шла в направлении библиотеки, зная только одно: этим вечером я признаюсь Орлову.
Небо серело непроницаемой облачностью. Ветви деревьев застыли беззвучными струнами. Съёжилась и застеснялась черёмуха, приглушив аромат и роняя свой цвет на взрытую дождевыми червями влажную землю. Встречные