Его янтарные глаза потеплели, горячие ладони всё же коснулись моих рук.
– Мне нехорошо, – заплакала я, не выдержав. – Всё пропало, Рейн… Про-прости! – чувство вины рвало душу на части.
Не уберегла… Похоже, я не уберегла самое дорогое. А ведь только-только поверила, что будет всё хорошо.
Мой дракон поднял меня на руки.
– Куда мы? – всхлипнула, обхватив его шею руками. – А твой брат, что с ним?
– Не брат он мне больше, – отрезал Рейн. – Тише, Марья, не теряй силы…
Он на мгновение замер, не находя ответ на мой вопрос. И будто отвечая на это, Эмрант, раненый в спину, как некогда ранил Рейна, хрипло проговорил, заставляя всех обернуться:
– Сохранишь мне жизнь, подскажу, как помочь твоей наречённой и не рождённому наследнику… Времени у тебя, как вижу, – пронзил он нас холодным колким взглядом, приняв человеческий вид, – ничтожно мало. Дай слово, братик, что позволишь мне уйти. И я помогу.
Глава 4.
«Братик» – голос его резанул по ушам не хуже другой боли и я поморщилась, несмотря на то, что уже едва-едва держалась в сознании.
Рейн колебался лишь долю секунды, после чего едва заметно кивнул.
– Даю слово.
И дальше я уже ничего не могла разобрать, ни слов в гуле приглушённых, будто доносящихся из глубины колодца голосов, ни куда мы идём или летим, ни то, где нахожусь, и всё ли ещё меня держат сильные и надёжные руки моего дракона.
Очнулась я от резкого, щекочущего нос запаха трав. Первое, что увидела, это связки высушенных цветов и острых синих стеблей под деревянным тёмным потолком. Затем льняные короткие занавески на небольшом окне и как пляшут по стенам отблески красного, жаркого пламени печи, у которой суетилась невысокая худощавая женщина.
Коса её медового цвета, толщиной с моё запястье, спускалась едва ли не до самого пола. Талию несколько раз овивал расшитый красными нитями пояс, рукава простого светлого платья закатаны, руки расписаны причудливыми письменами. И лицо с острым подбородком и слегка крючковатым носом (что, впрочем, ей очень шло) показалось мне добрым. Видимо, из-за лёгкой улыбки и лучистых синих глаз.
– Ну вот, очнулась, – заворковала она, размахивая надо мной пучками тлеющих трав, – а то император наш уж и грозиться стал. Говорит: казню тебя, колдунья, за колдовство, коль колдовство твоё бесполезно мне! Представь, – сорвался с розовых губ её звонкий, как монетка, смешок, – представь только, наглец какой!
– Где я? – попыталась приподняться, но мягкие руки знахарки, надавив мне на плечи, не позволили это сделать.
– Лежи-лежи, тебе отдыхать надо, – голос её стал строже. – Ух, шебутные оба! Один дела государства решать не спешит, прилепившись к двери, ненаглядную свою не оставляет. Другая бежать куда-то надумала! Небось и беду набегала, а?
– Набегала, – всхлипнула я, охваченная чувством вины.
– Ну-ну, тебе покой нужен, – вновь замахала надо мной знахарка, распространяя по воздуху нити сизого ароматного дыма. – Всё хорошо будет, уж поверь.
– А Рейн…
Хотела спросить, где он и долго ли я пролежала без сознания, как низенькая, но тяжёлая дверь со скрипом отворилась и, пригнувшись, чтобы войти, на пороге оказался Рейн.
Нетерпеливый, сдержанный, с плотно сомкнутыми губами, лишь глаза встревоженные, он замер сначала, поймав на себе мой взгляд, а затем судорожно выдохнул, заметно расслабляясь.
– Марья, у меня будто мир рухнул… – прошептал, подступая ближе, не обращая никакого внимания на женщину рядом. – Всё, больше в приют я тебя не отпущу. И одну не оставлю!
Он опустился на колени перед лавкой, на которой я лежала, и горячими руками обхватил мою ладонь, целуя мне пальцы.
И меня окутало маревом… Так спокойно стало и нежно.
Даже не сразу пришло осознание сказанного им. Не сразу поняла, что Рейн говорит абсолютно серьёзно. И вопросы все, такие, как «кто эта знахарка?», «что с твоим братом, где он сейчас?», «кто приглядывает за детьми?», напрочь выпали из головы.
Когда же я собралась обрушить всё это на дракона, дверь открылась во второй раз и теперь возникшему на пороге гостю я была ой, как не рада.
Зато один из вопросов отпал сам собой: Эмрант взирал на нас холодным, убийственным взглядом и гордо держался прямо, хотя его так и тянуло опереться плечом об стену.
Он жив, по-прежнему ранен и находится (о ужас!) здесь.
– Я говорил тебе не заходить, – голос Рейна сделался низким, почти рокочущим и угрожающим.
Эмрант криво усмехнулся.
– Снаружи метель…
Ага, выходит, я здесь довольно долго. Вряд ли бы за пару часов поднялась буря, я запомнила довольно спокойную погоду. Хотя, как знать…
Странно, но эти размышления пришли первыми. Ведь в приюте остались дети. Когда на улице сильный ветер, тепло из старых стен выветривалось довольно быстро и приходилось топить в два раза больше. Справятся ли они сами? И безопасно ли это, когда нет взрослых, кто бы следил за огнём и в случае чего принял меры?
– Рейн, – прошептала я.
Хотела продолжить, но сонливость и слабость мешали говорить.
Дракон мой тут же успокаивающе коснулся моей руки:
– Всё в порядке. Он здесь лишь потому, что оставлять, даже связанным, рядом с детьми не хотелось. Прости… – и уже брату: – Выйди!
– А не сбежит? – уперев руки в бока, протянула знахарка.
Рейн позволил сорваться с губ короткому смешку.
– О, не сбежит. Я ранил его не так подло, как он меня некогда, но оно всё равно быстро не заживёт.
– Нет, Рейн, – вновь попыталась озвучить я свои опасения, – дети… Кто с детьми?
Он тяжело вздохнул:
– Слава твой, Ива, Софи, даже Гейл, они довольно взрослые, чтобы присмотреть за домом.
– Ты не понимаешь, – пусть я недавно очнулась, но веки мои закрывались сами собой.
– Я всё понимаю, – терпеливо отозвался мой дракон. – Но сейчас важнее ты. Они справятся.
– А дальше? – всё не могла я успокоиться и поддаться сну.
– Дальше отправлю к ним кого-нибудь, кто будет им помогать, – ответил Рейн нехотя.
И я с одной стороны его понимала – взрослых и без того осталось немного, жертвовать кого-то, кто мог помочь с «более важными» делами хотелось не очень. С другой стороны, дети сейчас буквально – будущее этой страны. Их бы беречь и ценить, как самую большую драгоценность! Рейн тоже должен это понимать, но видимо из-за беспокойства за меня, думать о приюте ему не очень приятно.
Эмрант тем временем вновь скрылся за дверью и Рейн заметно расслабился.
– Прости за это, – прошептал он, присаживаясь рядом со мной. – Не хотел, чтобы тебе снова приходилось его видеть… Ему не следовало заходить.
– Мне бы, – отозвалась знахарка, ставя на уголья в печи горшочек с каким-то зельем, – тоже видеть его не хотелось после того, как он меня предал.
– Молчи, колдунья, – лениво цыкнул на неё Рейн. – Сама виновата. Зато теперь вы связаны и в изгнание отправитесь вместе.
– В изгнание? – шёпотом переспросила я, и он так же тихо мне поведал:
– Как император, я скоро проведу обряд и прокляну его, чтобы драконьи крылья больше никогда не выросли за его спиной. После чего сдержу своё слово и оставлю ему жизнь. Изгоню его из страны… И всех его приспешников вычислю. Не думай об этом, любимая, время его прошло. То мои заботы. Больше это не отбросит на нас тень…
– И чем же он заслужил пощады?
– Ко мне вас привёл, – зазвенел голос знахарки. – Любила я его когда-то, мы были близки… Но я ведьма, он старательно меня скрывал. Говорил, что это из-за закона против магии. Но на самом деле ему просто было так удобнее.
Она перелила зелье в высокий стакан и подала мне.
На вкус оно оказалось сладким и вяжущим.
– Кстати, о магии, – Эмрант, как издеваясь, вернулся в дом и сел на лавку у печи. На пол возле его ног сорвалась пара капель крови с его раны. – Гейл, тот парнишка из приюта, братец, ты знал, что он не настоящий жрец, а скорее маг? А ещё, что если даже меня не слушались наши воины, с чего бы слушаться им императора, который под носом своим колдовство не заметил и женщину свою до сих пор держал в какой-то дыре?