— Отлично сказано, так изыскано пожелать, «чтоб ты издох», надо уметь… — веселился Райдер. — Но могу тебя разочаровать, драконов и так осталось совсем ничего. Не считая нашего сына, внука и меня, подросших всего осталось трое… или ты ради спасения мира готова пожертвовать сыном и внуком?
— Я не считаю их драконами. Совершенно уверена, что Андриэль больше эльф, чем дракон. И своего малыша он вырастит достойным своего эльфийского рода. Я знаю это. И… все остальные пожелания остаются в силе.
— Ну-ну… И, увы. Но сейчас я самый сильный дракон. Так что, если и устрою гибель сородичей, то не скоро. Двое из них совсем слабы и молоды, третий — темная лошадка, который мог бы со мной полноценно сразиться, но обитает непонятно где, занимается непонятно чем, и у нет даже своего замка. Ни одного. Так что в ближайшее время массовой гибели драконов не предвидится. Вот так, дорогая. Сплошное разочарование для тебя.
— Ничего, я умею ждать. Дольше ожидание — слаще победа!
Обменявшись «нежностями», мы расстались. Я ушла к себе, Райдер остался в библиотеке.
Хорошо, что он не заметил поисковик. Плохо, что тот не работает как надо.
Итак, впереди новые поиски, находки и разочарования, а хочется реального результата, слишком много на него поставлено.
Глава восьмая
Тяжело бороться с чувствами
Фиалка
Наконец мы переправились на материк! После двух суток в море все так устали, что даже добравшись до ближайшего постоялого двора, говорить не могли.
Лель от еды отказался и ушел спать.
Зато нас с Лормом ждал роскошный почти праздничный ужин: пироги с сыром, жареная рыба, вареное мясо, фрукты… и много всего прочего. После столь обильного пиршества я вползла в свой номер и отключилась, даже не запомнила, когда хозяин крошечного постоялого двора, по просьбе Лорма, вручил мне какую-то женскую одежду.
Ночь в нормальной кровати, с теплым одеялом и подушкой под головой, показалась сказочным сном. Просто непередаваемое удовольствие!
Сегодня едва поднялось солнце, я умылась, оделась и, стоя у огромного зеркала в потемневшей от времени оправе, пыталась костяным гребешком, предложенным добрым хозяином, расчесать скатанные, словно шерсть, волосы. Дело продвигалось медленно и больно, но мне подобное старание было в радость!
Закончив мучить себя, еще минуту покрутилась у зеркала, приглаживая блестящие гладкие прядки.
Заскрипела и медленно открылась дверь. Я обернулась.
Тролль, его еще не хватало!
Улыбка Леля была кривоватой, напряженно наблюдая за ним, я только что осознала, он никогда не улыбался по-настоящему.
— Не выгонишь? — вежливо осведомился разбойник.
Я тяжело вздохнула, но ответила вежливо:
— Вообще-то я намеревалась уходить. Мы с Лормом договорились, что пока он ищет лошадей и собирается в дорогу, я иду на рынок и покупаю себе обувь.
Лель, видя мое нетерпение, а мне очень хотелось от него отделаться, начал с главного:
— Останься здесь, со мной…
— Нет, мы вчера узнали, что отсюда домой не уплыть. Мелкое море, подводные рифы, кораблей нет. Только рыбачьи судна, нам придется отправляться в Тирнак…
Но Лель не дал договорить, подошел ко мне, пытаясь обнять.
Выставив гребешок, как оружие, не сводя с него презрительного взгляда, я отступила к кровати.
— Нет, Фи! Нет… не вырывайся! Это последний шанс для нас… я трепещу от мысли, что…
Пока он пытался внушить и мне «трепет», навязывая свой мерзкий поцелуй, я нащупала позади себя у изголовья кровати клинок Лорма, который перенес с нами все тяготы путешествия. И который Лорм предусмотрительно оставил на ночь у меня.
Быстро дернув его на себя, я вывернулась и приставила острие к горлу Леля.
— Отойди! Никаких «нас» нет.
— Нет… Не прогоняй меня! — в голосе Леля звучала такая глубокая скорбь, что у меня на миг пропало желание ссориться с ним. На миг, только на миг.
Не опуская руки с клинком, я брезгливо отступила. Лель, несмотря на острие у шеи, наоборот наступал на меня:
— Меня всегда к тебе тянуло. Один взгляд, одно слово, одно движение… и ты сразу видела, с кем имеешь дело. Где ты этому научилась, я не знаю, но душа людей для тебя прозрачна, как стекло. Мне всегда льстило, ты смотрела на меня, будто я самый лучший. Это притом, что всех вокруг ты видела насквозь! Я чувствовал, что, несмотря на все свои пороки, стою твоей любви…
Тут дверь открылась, и в номер вошел Лорм. И, понятно, первым делом сковал Леля:
— Что ты тут делаешь? — сухо спросил он.
Но ответила я:
— Уговаривает остаться с ним.
Что-то дрогнуло в лице Лорма, словно он рассмеялся, но тотчас же его лик принял прежнее бесстрастное выражение:
— Уговаривает с клинком у горла? Но выглядит это несколько двусмысленно.
— А что делать, если девушке не хватает личного обаяния? Остается только пытать, — рассмеялась я, возвращая владельцу оружие. — Спасибо, Лорм! Ну, я пошла!
— Так ты согласна? — крикнул мне в спину Лель, непонятно с чего он воспрял духом.
Я в шоке остановилась, так и не открыв двери.
— Тебя в детстве уронили с крыши и явно не единожды… — буркнула я, обернувшись. — Нет, конечно!
Уголки губ Лорма слегка дрогнули, я расслабилась. Пока Лорм рядом, Лель мне не страшен. Приятное это ощущение — ощущение защищенности.
Выдохнув, я напомнила:
— После всего, что ты натворил, еще на что-то рассчитываешь? Ты жив, и это уже подарок. Не требуй слишком многого, Лель! — сурово закончила я.
Весело махнув Лорму, вышла из номера.
Рядом с постоялым двором находился местный рынок. Там я хотела подобрать себе что-то удобное. Едва мы появились на пороге, Лорм попросил у хозяина таверны какую-то одежду, которой можно было прикрыть лохмотья, но это совсем не то, что мне нужно.
Я зашла на рынок.
Яркое солнце, ни облачка на небе. Песок под ногами, новые яркие ароматы, непривычный говор смуглых торговцев, наперебой предлагавших свои товары, волнение от осознания, что нахожусь в другой стране среди странного и довольно шумного народа.
На прилавках в кувшинах стояли напитки, на блюдах лежала еда. Отовсюду доносились соблазнительные ароматы знакомых и незнакомых пряностей, вызывавших желание еще раз поесть. Вокруг бродили домашние животные, общипывая куцые кустики. Толстая женщина в красном наряде и вышитом золотом платке жарила мясо на железном противне, рядом с ней стояли покупатели, видимо, дожидаясь горячего завтрака.
В дальнем углу, в тени под каштанами,