— Да уж, попала ты, подруга, — тянет Инга и оглядывается на дверь в гостевую.
Я вздрагиваю.
— Не бойся, — успокаивает она. — Дверь запирается изнутри. Охранник не войдет.
— Но и я отсюда не выйду, — усмехаюсь горько. Слезы к этому времени высохли, но легче не стало.
— Есть запасной выход, — Инга кивает куда-то в сторону. — Можешь уйти через него.
Я дергаюсь в указанном направлении, но тут же останавливаюсь.
— У тебя будут неприятности, — признаюсь честно. — Он не простит.
— Что он мне сделает? — пожимает она плечами. — Уволит? Да пускай, я не держусь за это место. В асфальт закатает? Так девяностые прошли. Если я не узнаю, куда ты пошла, с меня нечего будет взять.
Я смотрю на нее и не верю, что незнакомая девушка готова рискнуть, чтобы мне помочь. Подруга бросила меня, не захотела связываться, а посторонняя девчонка не побоялась. Неужели еще существуют добрые бескорыстные люди?
Будто почувствовав мои сомнения, Инга поясняет:
— Я сама когда-то прошла через похожее. Конечно, меня не похищал миллиардер, — она криво усмехается. — Меня просто… — сглатывает ком, — в грязной подворотне. Но какая разница, где тебя берут против воли – на земле или на шелковых простынях? Все равно ощущается одинаково погано.
За полчаса мы становимся чуть ли не лучшими подругами. Жаль, пора расставаться. И номер я свой оставить не могу. Хотя бы потому, что у меня нет телефона. Мне опасно брать сотовый, его легко отследить.
Инга проводит меня до запасного выхода. Мы обнимаемся на прощание.
— Там за дверью лестница ведет наверх. Поднимешься по ней и попадешь в подворотню, а дальше выйдешь на улицу. Я пока включу фонограмму для твоего громилы. Пусть думает, что мы записываемся. Часа два я его продержу.
— Спасибо. За все, — киваю я напоследок.
На лестнице темно, я с трудом различаю ступени. Свет пробивается лишь наверху, падает тонкой полоской от двери. Я поднимаюсь к этому свету, и кажется, будто выползаю со дна бездны к небесам.
Выбегаю на улицу, хватаю ртом воздух, но не позволяю себе мешкать. Скорее прочь отсюда!
Я точно знаю, куда идти. У меня тоже есть связи. Конечно, не такие, как у Хозяина. У него бизнесмены, медиамагнаты, судья и прокуроры, все сильные мира сего.
У меня таких знакомых нет. Мои связи – изнанка этого города, его дно. Когда растешь в интернате, невольно сталкиваешься со всякого рода отбросами. И среди них есть те, кто могут сделать новые документы. Именно для оплаты их услуг пригодятся украшения Раиля.
Ася
Если интернат меня чему-то научил, так это выживанию. Да, мне не приходилось жить на улице, над головой всегда была крыша и спала я в своей постели. Но в остальном было ничуть нелегче. В интернате не любят слабых.
И я стала сильной. Настолько, что сумела вырваться из плена и устроиться в новой жизни.
Подарками Раиля я оплатила себе новую жизнь. В первую очередь документы на имя Анастасии Викторовны Ерофеевой. Я коротко подстриглась и перекрасилась в блондинку. Этот цвет мне не подходит, но это неважно. Главное – он меняет меня внешне.
Остаток денег трачу на съемную комнату в коммуналке. Это все, что я могу себе позволить, но счастлива даже этому. Да, соседи алкаши. Да, в туалете и на кухне грязь. Но у меня есть свои десять метров – мой маленький мир, где только я хозяйка и никакого Хозяина.
Затем устраиваюсь на работу. Пока о пении приходится забыть. Мне нужны деньги хотя бы на еду и оплату комнаты. Сначала самое необходимое, а там будет видно.
Образования у меня нет. Только средняя школа. После выпуска из интерната должна была поступить в техникум, наши все туда идут, но Раиль перечеркнул все планы.
Мне везет, я устраиваюсь кассиром в продуктовый магазин недалеко от дома. Смена – тринадцать часов. Я не жалуюсь, но вскоре замечаю, что сильно устаю.
Упадок сил мучает меня даже в выходные, а потом начинает тошнить по утрам. В очередное утро выхожу из туалета и натыкаюсь на соседку по квартире – дородную тетю Любу с вечно сальными волосами.
— Ну че, малая, в подоле нам скоро принесешь? — упирает она руки в бока. — Так нам тут орущие дети не нужны. Мигом выселим.
— Что вы такое говорите, — бормочу. — Мне просто не здоровится.
— Ага, как же. Ты кому-нибудь другому лапшу на уши вешай. Мне, в общем-то, плевать, это твое дело. Но ор по ночам терпеть не стану, так и знай.
Тетя Люба, топая, уходит в свою комнату. А я прислоняюсь к стене и закрываю глаза. Нет, не может быть. Жизнь не может поступить со мной так погано. Разве я мало натерпелась?
Выкидываю из головы слова соседки и запрещаю себе о них думать. Но меня все тошнит и тошнит.
В конце концов, тетя Люба не выдерживает и как-то кидает передо мной на стол коробочку.
— Сделай тест, дуреха, — вздыхает она беззлобно. — Пока еще не поздно избавиться.
Дрожащими руками беру со стола тест на беременность. Самый дешевый. В этот же день покупаю еще три, подороже, чтобы уж наверняка.
Поздно ночью запираюсь в туалете и делаю сразу все четыре теста. Ожидание тянется бесконечно долго. Нервничая, я грызу ногти, хотя уже давно избавилась от этой дурацкой привычки.
Наконец, на дешевеньком кнопочком телефоне (это все, что я могу себе позволить) срабатывает заведенный на десять минут будильник. Пора смотреть результаты тестов. Но я медлю. Мне безумно страшно.
Беру первый тест. Две полоски. Бросаю в мусор. Второй – две полоски. О боже, нет! Этот тоже летит в корзину. Третий, четвертый – и там, и там то же самое. Пресловутые две полоски.
Да за что мне это?! Чем я заслужила? После всего, что натерпелась от Раиля, еще и забеременеть от него! Больше-то не от кого. Не было у меня никого после него.
Я трясу головой. Нет-нет-нет, не хочу, не буду. Меня колотит, я захлебываюсь слезами, икаю и давлюсь. У меня настоящая истерика – уродливая и вульгарная. Я рыдаю прямо там, в туалете на грязном полу. Проклиная Раиля и все, что с ним связано.
Лишь спустя час немного прихожу в себя. Меня хватает ровно на то, чтобы переползти из туалета в свою комнату и свернуться там калачиком на кровати.
Я уже не плачу, слез не осталось. Просто лежу и думаю, что делать. Я не хочу этого ребенка. Только не от него . Решение принимаю под утро, после тяжелой бессонной ночи. Мне кажется, внутри меня растет не просто ребенок, а часть того монстра, что мучил меня. Это разъедает изнутри.
Решившись, записываюсь на прием к гинекологу. После осмотра в холодном белом кабинете, сижу напротив стола врача.
Женщина средних лет что-то усердно пишет в медкарточку, а потом поднимает на меня усталый взгляд:
— Ты точно уверена, что хочешь сделать аборт? — спрашивает она.
— Я не хочу этого ребенка – вот, в чем я уверена, — отвечаю тихо. Не объяснять же ей, как я забеременела. Это только мое дело.
Врач вздыхает и говорит строго:
— Скажу правду – у тебя не все в порядке по женской части, хотя ты еще очень молода. Аборт только все ухудшит. Возможно, после него у тебя больше не будет детей. Понимаешь?
Я сглатываю ком. Ненавижу Раиля. Так сильно, что моей ненавистью можно сжечь целый город. Он как будто обо всем позаботился. Я даже от его ребенка избавиться не могу! — Это точно? — переспрашиваю.
— Пятьдесят на пятьдесят, — пожимаем плечами врач. — Но я не советую тебе так рисковать. В конце концов, ребенка можно родить и отдать, если ты так его не хочешь.
То, как она это произносит и с каким сочувствием смотрит на меня, наталкивает на мысль, что она догадывается о моих проблемах. В таком случае ее совет еще весомее.
Но интернат… Я сама там выросла и никому такого не пожелаю. Даже его ребенку.
Мудрая врач и тут понимает мои сомнения:
— Младенца быстро усыновят. Малыши пользуется спросом. Он даже до дома малютки не доедет, заберут сразу из роддома. А если хочешь, то можно заранее приемных родителей подыскать. Они тебе еще и заплатят, — она окидывает грустным взглядом мою убогую одежду.