Вивьен покачала головой. Первая встреча – разговор в карете – казалась далеким-далеким воспоминанием.
– Через три дня, – пробормотала она, не веря своим ушам. – Эдвард, Марианна, а у меня тоже есть новости… Вам лучше сесть, Эдвард.
Марианна сразу все поняла и тут же приникла к груди жениха, обвивая его шею руками.
– Тебе удалось, да? Удалось с ней встретиться?!
– С кем? – поинтересовался Эдвард, обнимая невесту.
– Вы еще не сели.
Не ожидая ничего важного, он дернул плечом, галантно улыбнулся, уступая даме, и устроился в кресле, увлекая Марианну к себе на колени. Та не стала противиться.
Вивьен встала перед ними, сложив руки, будто учительница перед классом.
– С кем, Вивьен?
Та переглянулась с Марианной, давая ей понять, что выдавать Лиску не стоит.
– С одной… вашей давней знакомой.
– Давней? Насколько давней? – Эдвард поднял бровь.
– Давней, – решительно выдохнула Вивьен. – Она знала вас как Генри.
Эдвард взглянул на порозовевшую невесту, ища ответов, потом снова на взволнованную Вивьен.
– Еще один Юбер, только в юбке? – невозмутимо произнес он.
Тут покраснела и Вивьен.
– О нет! Я надеюсь, что нет…
– Кто она?
– Она… – Вивьен глубоко вздохнула. – Она боится вас. Взяла с меня обещание не говорить вам, кто она. Но мы разыскали ее сами, и она знала вас в детстве. Она дала мне адрес. И имя.
– Какое еще имя?
– Кайевилль, – произнесла Вивьен, постановив начать с легкого – с адреса. – По ее словам, вы провели ранние годы в Кайевилле.
– В Кайевилле?
– Не так уж далеко от имения Оренов, – встряла Марианна. – Твой отец мог завести любовницу там. Прости.
– Райончик Кэнти. Вы там жили. По ее словам.
– Это ничего мне не говорит.
– Это понятно! И эта особа, она давно уехала из Кайевилля, но, когда она уезжала, шесть лет назад, по ее словам… – Вивьен перебила сама себя: – Мы уже знаем, что Юбер нам солгал, да?
– Естественно.
– По ее словам, Эдвард, вашу мать звали не Шарлотта.
– Нет?
– Ее звали Анна. Анна Вест. И шесть лет назад, когда эта особа оставила Кайевилль – она там больше не бывала, понимаете, – шесть лет назад Анна Вест была еще жива.
Эдвард вдруг побледнел.
– Что?
Вивьен присела напротив кресла на банкетку.
– Только не надо пока радоваться. И не надо пока волноваться, – прошептала она, глядя на него с безмерным сочувствием. – Мы ничего пока не знаем. Надо съездить и проверить.
Марианна прижалась щекой к щеке Эдварда и принялась гладить его по волосам.
– Мы съездим и проверим, – повторила она вслед за сестрой. – Чего проще-то? Съездим и проверим.
Эдвард спрятал задрожавшие губы за дрожащей рукой.
– Вивьен, – сказал он. – Вивьен. Марианна. Если это правда…
– Это было шесть лет назад, – напомнила Вивьен. – Она могла переехать. Она могла… может быть, ее нет в живых. Но мы должны проверить.
Он закрыл глаза.
– Если вы вернете мне хотя бы частичку меня… Дом, где я жил ребенком. Настоящий я. В моем настоящем детстве. Я буду вечно вашим должником. Это – и семейная жизнь с Марианной… – Он крепче притиснул ее к себе. – Мне не о чем будет больше молить бога.
Вивьен опомнилась.
– О боже, – сказала она, вытирая мокрые щеки. – Я вас не поблагодарила. Я вас даже не поблагодарила, Эдвард, за то, что вы сделали! Я, наверное, совсем спятила.
Марианна засмеялась.
– Мне не терпится поехать в Кайевилль, Эдвард, прикажи подготовить карету и все, что нам понадобится! Нам же через три дня к королю на прием, надо поскорее все проверить. Вот бы нам и правда удалось отплатить тебе добром за добро!
Глава 70
С погодой повезло, было ясно и прохладно, и с обедом затягивать не стали: кусок в горло никому не лез, поэтому на этот раз до Кайевилля доехали не к шести часам вечера, а уже к трем.
Чем ближе к Кэнти подбиралась карета, тем сильнее волновался Эдвард. Он отвечал на вопросы невпопад, смотрел в окно, стискивал челюсти. Марианна старалась как-то облегчить его беспокойство – то принималась болтать, то молча клала ладонь ему на плечо. Вивьен и сама тревожилась, ведь это она была в ответе за полученные сведения, но вместе с тем не могла не умиляться, наблюдая за будущими молодоженами. Они подходили друг другу, как рука и перчатка.
Кучер пару раз останавливался, чтобы спросить дорогу до Кэнти. Въехали в бедные районы, почти добрались до мутной, грязной речушки. Свернули и покатили по извилистой улице, тянущейся вдоль реки и повторяющей ее изгибы. Карета подпрыгивала на неровных, выщербленных камнях старинной мостовой.
– Никаких воспоминаний не всплывает? – спросила Марианна.
– Не спрашивай, – сквозь зубы ответил Эдвард. – Пожалуйста, не спрашивай ничего.
На нем лица не было.
Кучер в очередной раз придержал лошадей и окликнул спешащего мимо прохожего – работягу в поношенной одежде.
– Анна Вест! Знаешь такую?
Тот покачал головой.
– В трактире вон спроси или в лавке какой, там соседей знают, – посоветовал он. – Вон тама трактир, а лавки тут на каждом шагу.
– И то верно, – почесал в затылке кучер. – Эй, хозяин!
Эдвард выпрыгнул из кареты.
– Дойду пешком. Спасибо. Ты пока отвези дам…
– Эй! – возмутилась Марианна и торопливо соскочила с приступки. – Как не стыдно! Куда ты собрался один?
Вивьен последовала за ней.
– Правда, Эдвард, – сказала она тише, с мягким упреком. – Давайте лучше вместе.
Он обнял невесту за плечи и двинулся вдоль по узкой улице, приказав кучеру ехать дальше, до площадки, где можно будет остановиться и никому не мешать. Над входом в трактир висела на цепях деревянная табличка, обещающая отменное пиво и рыбу.
– Не хочешь поесть? – шутливо предложила Марианна.
– Если вы голодны, дамы.
Обе покачали головами и занырнули в сомнительной чистоты заведение. Народу тут было немного. Эдвард сразу прошел к стойке трактирщика.
– Любезный, – позвал он, выкладывая на прилавок серебряную монету. – У меня есть дело.
Тот накрыл монету ладонью и услужливо осклабился.
– Да, сударь?
– Анна Вест. Знаешь такую? Она живет… – На этом слове голос Эдварду изменил: он подумал, что, возможно, следовало бы сказать «жила».
– В Кэнти, – закончила за него подоспевшая Марианна. – В Кэнти она живет, нам говорили. И говорили, что вы всех тут знаете.
Трактирщик пожевал губами. Эдвард облокотился о стойку, чувствуя, что опора ему не помешает.
– Анна, Анна Вест. Вряд ли она к нам в трактир захаживает, а?