— А это вообще реально?
— Да… — кивнул я, стянул с нее скафандр, расстегнул верхний «слой» компенсирующего костюма и добавил: — Я прыгаю именно так. И научу тебя. Но…
— Я — могила! — твердо пообещала она, собралась с силами, выпуталась из слишком уж плотного низа и села: — Мне надо помыться. Иначе испоганю пол. Позволишь воспользоваться твоей душевой кабинкой?
— Могу выделить банный халат твоего размера.
— Ты прикупил даже такой? — спросила она. По моим ощущениям, без какого-либо внутреннего напряжения. Но я мысленно помянул недобрым словом категорический запрет Цесаревича сообщать кому бы то ни было о том, что можно перемещаться между состыкованными кораблями, находящимися в гипере, и объяснил мотивы своего «проступка»:
— Пять суток на струне — это не час и не два. А мы вложились в переделку кают не просто так. Поэтому ты будешь ночевать в этой, а я займу «троечку».
— Достойное решение… — утвердившись в вертикальном положении и поймав мой взгляд, предельно серьезно заявила она. — Но в «троечку» уходить не надо. Сразу по трем причинам: во-первых, эта каюта — твоя. Во-вторых, на этой кровати хватит места даже четверым. И, в-третьих, я тебе доверяю. Как ты выразился перед прыжком, «больше, чем самой себе». В общем, выдавай мне халат, поляризовывай дверцу санузла и жди своей очереди в душ.
Это решение было за гранью добра и зла. Особенно для потомственной дворянки. Поэтому я собрался, было, спросить, уверена ли она в этом безумии, но Завадская догадалась, что меня напрягло, и позволила заглянуть в душу:
— Да, ты можешь оказаться не таким порядочным, каким кажешься, но я хочу рискнуть. Так как до смерти устала от одиночества, от ношения масок, за которыми прячу себя-настоящую от всей Вселенной, и от поисков второго дна в том, что говорят или делают абсолютно все окружающие. В общем, это — своего рода попытка убедиться в правильности моих ощущений и, в то же самое время, сразу два шага навстречу. К тебе и к жизни без страха жить. Ты позволишь их сделать?
Я молча кивнул, сходил в санузел за ее халатом, затемнил дверцу, начал избавляться от скафа и услышал благодарный выдох:
— Спасибо…
…Пока я принимал душ и натягивал «домашнее», Марина разобралась, как поднимать и раскрывать стол-трансформер, включила инструментальную музыку, приглушила верхний свет и организовала ужин. О принятом решении и своих откровениях не заговаривала — после того, как я опустился на свое место, налила в оба бокала апельсиновый сок, пожелала приятного аппетита, поблагодарила за ответное пожелание, продегустировала кусочек отбивной с ананасом, призналась, что не умеет готовить, хотя в детстве мечтала научиться жарить блины, и полюбопытствовала, как с готовкой обстоит дело у меня.
Я честно признался, что умею жарить шашлыки и говяжью печень, очень неплохо делаю пюре и могу запечь в «знакомой» духовке форель или семгу, так как запомнил нужные режимы и временные промежутки.
Завадская заявила, что мои навыки потрясают воображение, и попросила при случае поделиться знаниями. А потом рассказала забавную историю о том, как группа четверокурсников ИАССН летала на шашлыки на озеро Хороту, во всех четырех попытках пересушила мясо до состояния подошвы, переругалась и… забыла на месте отдыха двух парней, спрятавшихся в ближайшем овраге, чтобы втихаря накачаться спиртным, и упившихся до беспамятства.
— А мы с Костей года три тому назад забыли про жарящееся мясо, так как засмотрелись на тетеньку с бюстом титанических размеров… — улыбнулся я. — Эта особа не умела плавать, но чувствовала себя бабочкой и радовалась жизни со страшной силой — забежав в наше любимое озеро чуть глубже, чем по пояс, развернулась к своему то ли мужу, то ли любовнику, и начала подпрыгивать, размахивая руками.
— Ну, да: зрелище, наверное, было незабываемое… — хихикнула Марина.
— Ага! — весело подтвердил я: — Я до сих пор отказываюсь понимать, как бретельки ее купальника выдерживали настолько серьезные перегрузки!
— Сие чудо великое есть! — наставительно заявила девчонка, собралась ляпнуть что-то еще, но среагировала на мой жест и замолчала. А я открыл во вспомогательном окне ТК сообщение Переверзева, просмотрел, «переварил», счел, что этот монолог можно показать целиком, развернул голограмму перед Карой, включил воспроизведение и снова вслушался в голос куратора:
— Доброго времени суток, Тор Ульфович. У нас тут назревает небольшая проблемка. Мы ее, безусловно, решим, но есть нюансы. Итак, сегодня утром искин группы обеспечения, прикрывающей вашу двойку на Индигирке, засек еле заметное изменение пластики движений трех установщиков оборудования, прибывших в жилой комплекс «Яр» продолжать работы в квартире Марины Вадимовны. Как выяснилось в процессе инструментальной проверки, все трое оказались облачены в морф-комбинезоны и морф-маски, а вместо работ по утвержденному графику пытались хакнуть искин вашей квартиры и, в то же самое время, прорезали в потолке квартиры вашей напарницы потайной люк, устанавливали рядом с ним портативный генератор маскировочного поля и т.д. Нам эта деятельность, естественно, не понравилась, поэтому мы устроим спектакль, позволим группе, готовящей ваше похищение, взять двойников, и вскроем всю цепочку задействованных личностей. А для того, чтобы акция не сорвалась, сегодня ночью руководство ИАССН поднимет учебные роты Дарьи Алексеевны и Константина Петровича по тревоге, погоняет по полигонам до вечера воскресенья и, тем самым, помешает уйти в увольнение. Говоря иными словами, в эти выходные сообщений от этих ребят не будет по уважительной причине. И еще: откровенно говоря, в нынешних реалиях ваше проживание в жилом комплексе «Яр» становится, мягко выражаясь, слишком рискованным. Поэтому Служба готова выделить две смежные квартиры в ведомственном комплексе «Ореховая роща», расположенном в одном из самых престижных районов города — Отрадном. Почти уверен, что принять их «просто так» вы не захотите, так что приаттачиваю к сообщению интерактивные модели четырех разных типов квартир со списками возможных улучшений и, естественно, с ценами. Да, чуть не забыл: мы знаем, что для вас понятие «дружба» — не просто слово, поэтому проблем с доступом в вашу новую недвижимость не будет ни у Дарьи Алексеевны, ни у Константина Петровича. На этом все. До связи…
— Да уж, «нынешние реалии» слегка напрягают… — криво усмехнулась Завадская после того, как воспроизведение остановилось.
— Таковы правила игры… — повторил я утверждение, которым во время празднования новоселья успокоил Риту. — И Переверзеву они давно знакомы. Поэтому нас прикрывали, прикрывают и будут прикрывать… так же, как прикрывают всех остальных свободных оперативников. Ибо мы такие не одни.
Кара заявила, что я ее неправильно понял, что за словом «напрягают» стоит не страх, а недовольство, и что игра по этим правилам ее устраивает. А потом заставила улыбнуться:
— Короче говоря, разворачивай и интерактивную модель самой дорогой квартиры, и список доступных улучшений. Чтобы мы как следует разошлись и успели превратить нашу новую недвижимость в эталон стиля и комфорта до новогодних праздников!
Разошлись мы действительно как следует — составили списки доработок девятикомнатных квартир, потянувшие на полтора миллиона каждый, забили за нами по три парковочных места, собрали итоги наших трудов в сводный файл и отправили Переверзеву. Потом обратили внимание, что «работали», лежа бок о бок, сочли это нормальным, попили чаю, убрали бардак, вернулись на кровать и, не сговариваясь, уставились в зеркальный потолок. Я немного затупил. Ибо поймал себя на мысли, что, окажись на кровати один, приглушил бы свет еще сильнее, и попробовал представить, как на подобный кунштюк отреагирует Кара. А она спокойно вырубила все, кроме напольной подсветки, заявила, что так намного комфортнее, и задала тему беседы: