Я цепенею. Марика и Изольда.
Воспоминания нахлынули мгновенно: их шёпот за моей спиной, подколки, жалобы матери Эрика, их вредность и капризы. Для меня они всегда были врагами.
— Привет, — спокойно говорит Эрик. — Не ожидал вас так рано.
— Нас привезли, по приказу Тимура, — первой заговорила Марика. Голос у неё низкий, уверенный, совсем не девчачий. — Эрик, что происходит? Нам угрожает опасность?
— Ты нас хочешь спрятать? — подхватывает Изольда. — Мы взрослые. Объясни нормально что происходит? Почему нас срывают с работы и привозят сюда под охраной?
Их взгляды скользят на меня, они смотрят с интересом. Как будто не могут вспомнить кто перед ними.
— Подожди… Это…
А я будто окаменела. Они изменились. Это видно. Но принять это так сразу я не могу. Передо мной всё ещё стоят те девчонки, которые когда-то сделали мою жизнь невыносимой. И я не уверена, готова ли поверить, что всё в прошлом.
Изольда резко оборачивается, её губы приоткрываются, словно от шока. — Не может быть…
Я напрягаюсь, делая шаг в сторону, словно готовлюсь обороняться. Неловкость душит, как петля.
— Агата? — выдыхает Марика.
Слово будто раскалывает воздух. Тишина. Я ловлю на себе два изумлённых взгляда. Девчонки неподвижны, как статуи, глаза широко распахнуты.
Эрик молчит, переводя взгляд с них на меня. На его лице мелькает что-то похожее на торжество.
— Да, — выдавливаю я. — Это я.
Следующие секунды — как вечность. Я жду всего, чего угодно: язвительных слов, насмешек, упрёков. Но вместо этого Марика первой делает шаг ко мне. Потом второй. И вдруг — она оказывается рядом и обнимает меня. По-настоящему, крепко, как будто мы не виделись не годы, а лишь день.
Я замираю. Внутри всё протестует, тело каменеет. Но она держит меня так, будто боится отпустить.
Изольда тоже подходит ближе. На её лице — недоверие, растерянность, и что-то ещё… трепет? Она осторожно касается моей руки, а потом тоже заключает в объятия. И я слышу, как она шепчет:
— Не верится… Ты здесь.
Меня обдаёт жаром, в горле встаёт ком. Я не знаю, что сказать. Столько лет ненависти, злости, воспоминаний — и вдруг вот это.
Эрик стоит чуть поодаль, наблюдая. В его взгляде появляется то самое выражение, от которого я всегда теряюсь: смесь силы и нежности.
А я… я чувствую, что стены, которые я строила вокруг себя все эти годы, треснули от одного их прикосновения.
Глава 40
— Ты даже не представляешь, как мы мечтали тебя увидеть! — почти кричит Марика, сжимая мои плечи.
— Мы столько лет спрашивали у мамы, где ты… — добавляет Изольда, и в её глазах блестят слёзы.
Я застываю, как вкопанная. Сердце колотится, ладони холодные. Я готовилась к их яду, к язвительным замечаниям, к привычным капризам. Но не к этому. Не к искренней радости.
— Где ты была всё это время? — одновременно спрашивают они, перебивая друг друга. — Почему пропала? — Как ты жила?
Я пытаюсь высвободиться, сделать шаг назад, но они не отпускают. Их эмоции словно сметают меня с ног. А внутри всё равно сопротивление: Вы изменились? Или это просто игра?
— Я… — голос дрожит, и я чувствую, как срываюсь. — Если честно, я сама до конца не понимаю, как оказалась снова здесь.
Марика смотрит на меня так, будто в жизни не видела ничего важнее. — Главное, что ты здесь. Нам столько нужно тебе сказать.
Я в шоке. Я не верю. Но их руки на моих плечах слишком тёплые, а глаза слишком настоящие, чтобы это было притворством.
Я открываю рот, но язык словно прилип к нёбу. Я не готова. Не к их расспросам, не к их неожиданному теплу. Я чувствую, как меня трясёт изнутри — и от боли, и от злости, и от того, что прошлое вдруг встало прямо передо мной.
Эрик стоит чуть в стороне, наблюдая за нами. Его глаза темнеют, губы сжаты в линию. Он словно понимает, какой ад сейчас бушует у меня внутри.
— Хватит, — он произносит тихо, но твёрдо. — Девочки, дайте ей время.
Марика возражает: — Но мы… мы столько лет…
— Я сказал, хватит, — голос Эрика становится жёстче.
Я глотаю воздух, пытаясь собраться, но внутри лишь гул — я в шоке, мне кажется, что земля уходит из-под ног.
Мы садимся за длинный стол в гостиной. Столешница сверкает так, будто ей никогда не пользовались — видно, этот дом больше для парадных картинок, чем для жизни. Эрик садится во главе, рядом с ним — Марика, напротив Изольда. Я сажусь чуть поодаль, чтобы сохранить дистанцию.
Воздух густой, словно натянутые струны. Каждое движение отзывается внутри напряжением. Эрик вкратце рассказывает все что знает о ситуации, чтобы девочки были в курсе. Но к моему удивлению, особо удивленными они не выглядят.
— Ну что, — первым нарушает тишину Эрик, — вы теперь знаете, в какой мы ситуации.
— Мы и так знали, — спокойно отвечает Изольда. Её голос удивительно мягкий, совсем не колкий, как я привыкла. — Слухи на работе не остановить. И да, мы слышали про угрозы.
Марика наклоняется вперёд:
— Вот только теперь в этих угрозах упоминают не только маму и нас. Теперь еще и Агате угрожают. — Она переводит взгляд на меня. — «Ты, что рядом с тобой», ведь это о тебе?
Я вздрагиваю. Слова словно нож в сердце. Они знают. Все знают. Даже враги. Я уже не «никто из прошлого», а «та, что рядом».
— Я не рядом, — резко бросаю, скрещивая руки. — Это случайность. Временное… совпадение.
Марика чуть усмехается, но уже без издёвки, скорее печально.
— Ты можешь сколько угодно это отрицать. Но кто-то там считает иначе. А значит, ты в такой же опасности, как и мы.
Эрик бросает на неё предупреждающий взгляд:
— Хватит.
— Что хватит? — не сдаётся Марика. — Это правда. Если они следят за тобой, значит, следят и за ней.
Я стискиваю пальцы в кулак. В груди жгучая смесь страха и злости.
— Прекрасно, — выдыхаю я. — Значит, благодаря Эрику, я снова в центре чужих игр. Снова в опасности.
— Не благодаря мне, — он наклоняется ко мне ближе, глаза сверкают. —