— Не начинай, пожалуйста.
Я складывала с сушки выстиранные вещи, поэтому вернулась к своему занятию, образовывая аккуратные стопочки. Набиль недавно вышел из душа, из-за чего расхаживал по дому в одних шелковистых брюках пижамы. Он всегда был в хорошей форме и сохранял её до сих пор, он занимался своим телом, работал над ним и любил покрасоваться. Сейчас, однако, я не могла распознать, просто по привычке он ходит полураздетым или пытается привлечь моё внимание? Я старалась не смотреть в его сторону. Для меня одно близкое присутствие оголённого мужчины смахивало на измену Саше. Старшему — Александру Дмитриевичу.
— Как тебе имя "Умар"?
— Что? — вышла я из раздумий.
— Умар — тебе нравится это имя?
Соображая, я быстро вывела итог, к чему подобный вопрос.
— У него уже есть имя. Его зовут Александр. И никак иначе.
— Элен...
— Нет! Я даже слышать не хочу об этом!
— У нас имя сыновьям даёт отец.
— А у нас — это не у вас! И не надо в чужой монастырь со своим уставом лезть!
— В чужой монастырь?
— Это пословица такая русская. Нельзя устанавливать собственные правила там, где ты не хозяин, — мы встретились взглядами, и я прочла на лице Набиля привычное превосходство. — Ну да, ты себя всюду хозяином чувствуешь...
— Это полезная привычка. Она помогает действительно им становиться.
Отойдя от кроватки, он медленно приблизился ко мне. Чуть сзади. У меня от его шагов на шее дыбом повставали волоски. Кончики пальцев коснулись кожи вдоль линии волос, и я замерла на секунду, а потом отдёрнулась, как от комара:
— Набиль!
— Что?
— Не надо, прошу тебя!
— Я не мог удержаться... Ты так маняще выглядишь при этом приглушённом свете, в своём простеньком халатике... - он привалился рядом плечом к стенке. — В Париже я смотрел на тебя и думал, что такая невероятная красота, такая жемчужина пропадает за какими-то нелепыми занятиями, в недостойных её условиях, но тут! Сейчас! Элен, ты заслуживаешь большего, лучшего...
— Меня всё устраивает, — быстро пробормотала я.
— Нет, ты себя пытаешься убедить в том, что тебя всё устраивает. Но это не так. В Марокко тебе бы не пришлось самой гладить, заниматься всей этой чепухой! Для этого есть слуги.
— А чем бы я занималась?
— Ребёнком и... мной, — улыбнулся Набиль, и я только спустя столько времени, прозревшая, увидела, что себя он позиционирует как невесть какую награду! На самом деле он не меня видел трофеем, которого хотел добиться, он считал, что собой одаривает ту женщину, до которой снизошёл. Именно снизошёл. И это в моём поведении сбивало его с толку: почему я до сих пор не разомлела от великой чести, перепавшей на мою долю?
— Благодарю, — сгримасничала я, — но предпочту стирку и грязные пелёнки.
Улыбка сошла с лица Набиля.
— Ты невозможная упрямица!
— Если не хочешь мне помочь — иди спать, и не мешайся тут под ногами.
— А если я не хочу спать?
— Спой колыбельную сыну, глядишь, оба и уснёте.
— Колыбельные должна петь мама.
Я задумалась на миг, и у меня родился вопрос:
— А ты занимался своими детьми? Теми, которых родила Асма.
— Что ты имеешь в виду под "занимался"?
— Ну, сколько времени ты им уделяешь? Учитывая, что я даже не заподозрила о наличии у тебя семьи, ты редко видишь сына и дочь?
— Когда сын родился — я часто был с ним. Конечно, подгузники менял не я, и не я спать укладывал — у нас мужчины таким не занимаются. И дочке я, конечно, уделял внимание. Но сейчас они оба уже школьники по возрасту, им не нужен постоянный присмотр. Почему ты спросила?
— Пытаюсь понять, хороший ли ты отец. Можешь ли им быть.
— Почему нет?
— Не знаю. Почему ты не смог быть хорошим мужем?
— Это только твоё мнение!
Я засмеялась:
— А чьё же ещё мнение определяет качество мужа, как не мнение жены?
— Жёны бывают с такими запросами, что им ни в чём не угодишь! Для них любой муж будет плохой, хочешь сказать, что такого не бывает?
— Бывает, но...
— Может это ты была плохой женой? — Набиль, как и раньше, стоило хотя бы попытаться найти в нём изъян и намекнуть, что он в чём-то виноват, тотчас переваливал весь груз на меня, заставлял усомниться в себе, укорял и снимал с себя все грехи. Но я уже прошла эти уроки и кое-чему научилась. Поэтому спокойно улыбнулась:
— Я была ужасной женой, хуже некуда! Одного не пойму — зачем ты за такой плохой женой приехал? — сложив последнюю распашёнку, я пригладила её, выровняв стопку. — Спокойной ночи, Набиль! — и, закончив на этом разговор, отправилась спать.
Глава 10
Набиль ушёл в спортзал, куда он записался на несколько посещений, воспользовавшись мною, как переводчиком. Сан Саныч спал, и я, закончив все свои дела, присела на стул, думая, чем себя занять? На глаза попался телефон, и я взяла его в руки. Нашла в нём номер Кати и, посомневавшись мгновение, всё-таки набрала.
— Алло? Лена? — подняла она вскоре.
— Да, привет...
— Как ты?! Леночка, как сама, как малыш?
— Спасибо, всё хорошо.
— Я звонила тебе, но ты всё не поднимала, и я подумала, что тебе не до того!
— Да, прости, я видела, но... действительно, были сложные обстоятельства.
— Как ты там справляешься? Помощь нужна? Может, приехать как-нибудь?
Я оглядела казённую квартиру, оплаченную Набилем.
— Да нет, не нужно... всё нормально. Мы с Сан Санычем в порядке.
— Ты назвала мальчика Сашей? — с пониманием сказала Катя.
— Да. Я как раз хотела спросить... новости есть какие-нибудь?
— Я ничего не слышала. Мы с Олегом дня три уже об этом не говорили. Хочешь, я уточню у него попозже и перезвоню?
— Буду очень благодарна!
— Договорились!
Попрощавшись, я встала и подошла к спящему сыну. Несмотря на то, что он был смуглый и тёмненький, я никак не могла уговорить себя, что он — кровь от крови и плоть от плоти Набиля. Для меня это всё равно был Сашин ребёнок, и если страшное подтвердится... когда-нибудь, когда Сан Саныч подрастёт, я расскажу ему, что его отец — герой, погибший при выполнении боевых действий. Самый лучший и достойный человек на свете. А не какой-то марокканский миллионер, представления не имеющий о том, что такое верность, честь и достоинство.
* * *
Вечером мы ужинали тем, что я приготовила. В деньгах я была не ограничена, но, хотя и не желая влезать в неоплатные долги к Набилю, временами всё же срывалась и пыталась