— Вот думаю, сделать отдельный раздел для ЗОЖников, вроде тебя. Всякие низкокалорийные десерты, полезные чаи, летом — смузи, — рассуждаю мечтательно, — Слушай, Кать! — осеняет меня, — А у тебя на радио можно рекламу дать?
— Какого рода? — её взгляд обретает налёт деловитости, — Кафе рекламировать? Можно, конечно! — Мне бы кондитера хорошего найти. Который торты печёт. Абы кого не хочу! Не хочу быть посредником, чтобы просто закупать и реализовывать. Хочу компаньона на долгое время, понимаешь? — пытаюсь я объяснить.
Катя хмурится:
— Можно дать клич, в рекламном потоке. У нас есть отдельный раздел «соискатели и вакансии в Питере». Но это не столь эффективно, как, к примеру, в социальных сетях.
— Да, конечно! Я всюду дам клич. И в социальных сетях поищу. Дело не одного дня, понимаю, — подавляю я вздох. И готовлюсь мысленно к большим переменам в карьере и в жизни.
— Слушай, а вы с Миланкой общаетесь? — вдруг произносит Катюша.
— Да… постольку поскольку, — пытаюсь свернуть. Скорее бы уже сменить эту вывеску и вычеркнуть Милу из жизни, насколько это возможно…
Тут Кате звонят. Я про себя выдыхаю. Как выяснилось, говорить о себе крайне сложно. Что в работе, что в личной жизни — полнейший бардак. Такое чувство, что я на краю. И прыжок в неизвестность — единственный выход из этого тупика.
Перебросившись с кем-то короткими фразами, Катя кладёт телефон и вздыхает:
— Представляешь, коллега слегла с ангиной. Голоса нет! Придётся брать на себя её эфир. Ненавижу политику!
По лицу вижу, оно так и есть:
— Новости что ли?
— Ага, — Катя кривится.
— Теперь буду чаще включать петербуржское радио, — пытаюсь её ободрить.
— С вами Катя Сипович, до скорых встреч! — оживляется Катя.
Она, наспех доев свой чизкейк, запивает его белым чаем. Прощаемся. Катя даёт мне свой номер, я — свой. Обещаем найти друг дружку в социальной сети. И, только её силуэт растворяется в потоке прохожих, как мне на смартфон прилетает послание. «У вас новый друг», — читаю с улыбкой. И, войдя на страничку, нажимаю «Дружить»…
Ещё сидя в кафе, составляю подробнейший список. Пора собирать Антошу в большой летний «поход»! Отсутствие сына меня не пугает. Он, несмотря на свой возраст, весьма осторожен. Вместе с ним едут Саня и Рафик. Первый — друг детства, второй иммигрировал вместе с родителями. Их с Антоном связала причастность к Израилю. У Рафаила там бабушка с дедом. У Тоши — дедуля. Которого он никогда не встречал, и, возможно, не встретит. Но всё-таки.
Я люблю систематизировать. Всегда маркирую записками всё, что возможно. Пишу списки дел, в ежедневник, в смартфон. Прошлогодние списки вещей подвергаются строгой проверке. В них разделы: «одежда», «обувь», «гигиена», «аптечка», «гаджеты», «деньги», «документы».
Пришлось собрать кучу справок. Ну, это как водится! Тоша здоров. Правда, спина — его слабое место. У него сколиоз от рождения. Плохо лежал, потому и пришлось кесарить. А ещё у него, как у матери, кожа проблемная. Не в том смысле, что прыщики! А в том, что любой незначительный укус, или ожог заживает так долго, оставляет следы. И вечно крапивница, герпес, и прочая хрень!
Так что, заранее я закупила лекарства и мази. А главное, средства от солнца с высоким UF, и спрей от кровососущих. Вот это для нас с Тошей — самое страшное.
— Антош! Где твой походный набор посуды? — интересуюсь у сына. Который совсем не участвует в сборах. Привык, что я всё собираю сама.
— Так в чемодане лежит, — отвечает, — Ты же его положила туда, вместе с мочалкой и чехлом для зубнушки, — так он называет зубную щётку.
Нахожу в чемодане прозрачную сумочку, где умещается полный набор: кружка, миска, приборы. Нержавейка с узором, вилка и ложка в персональном чехле. Они ведь там ходят в походы, готовят еду на костре! В общем, развлекаются всячески.
— Я тебе плавки зашила, — ставлю в известность Антона, тот каждый год приезжает в дырявой одежде. То за сук зацепился, то рак ущипнул, — Но положу ещё запасные, новые. Их береги, хорошо?
— Ага, — отзывается Тоха из спальни.
Я в зале. И зал наш сегодня похож на большой склад вещей. На полу разложила всё то, что составит сыновий багаж. Казалось бы, мальчик! А столько всего будет нужно. Гигиены одной целый пакет. Хорошо, что Антон не девчонка…
Слышу скрежет дверного замка. Возвращается он. Мой пока ещё муж. Принимаю вид занятой, увлечённый. Вроде я его даже не слышала! Шумилов заходит в гостиную:
— О! Ничего себе! Сборы в полном разгаре?
— Да, — отвечаю, бегу взглядом по списку. Точнее, делаю вид, что бегу, — Там ужин стоит на плите, разогрей.
Он выдыхает:
— Спасибо! Помочь чем-нибудь?
— Нет, не нужно, — верчу головой, в попытках найти дождевик.
— Вита? — окликает Шумилов.
Он всё также стоит у двери, опираясь плечом о косяк. Пальцы держат ключи от машины.
— А? — поднимаю глаза.
Тёмный ворот футболки вокруг его шеи завёрнут. Одна из любимых, где швы наружу. И неясно, это изнанка, или лицо. Волосы собраны в хвост, на лице явный контур щетины. Странно… Не брился? Судя по виду, уже пару дней! Это так на него непохоже…
— А… ты ела? — пытается он отыскать в глубине своих дум подходящую тему. Как будто желает начать разговор, но произносит не то.
— Я поела, да, — отзываюсь я бегло и возвращаюсь глазами туда, где уже всё готово к отъезду.
Послезавтра Антоша уедет. А дальше? А дальше уеду и я. Что потом? Я подам на развод. А Шумилов… Подпишет бумаги. И двадцать лет жизни, не считая того, что знакомы мы с ним тридцать два, будут стёрты одной только подписью…
Стараюсь не думать об этом. Пока! Придёт время, подумаю. А пока у меня есть задача — собрать сына в лагерь. И я посвящаю себя ей всецело. До тех пор, пока мой пока ещё муж не уходит в свой кабинет.
Услышав, как он закрывается, я перемещаюсь к нам в спальню. Второй список, тот, что я наспех составила утром, включает в себя мои вещи. Всё то, что возьму с собой в новую жизнь. Вещей будет много! Едва ли удастся забрать всё и сразу. Так что сделаю несколько ходок. Пока возьму летнее. Лето ведь? А осень — потом.
Нужно взять пару наборов постельного. Эх, не померила ширину кровати! Взять кастрюлю и сковороду. Полотенца, косметику. Боже мой, сколько всего! Это не Тошу собрать. Тут придётся трудиться ни день,