— Ваше адвокатское величие, спасибо, что заглянули в «государеву службу».
— Люблю ваше заведение, хоть оно абсолютно противоречит моим воззрениям. Адвокатура все же отделена от государства, — из-за воспоминания о изречениях Стетхома меня самого разбирает охота по-философствовать.
— В этом сила адвокатуры.
— А в чем по твоему сила, брат? — спрашиваю бармена.
Похоже сам воздух этого пивного обители пьянит не хуже пенного. Хочется погрузится в легкие разговоры с барменом о жизни, правде и политике.
— Сила — в светлом пиве да в желтом полосатике! — отвечает он с улыбкой. — Они расслабляют и позволяют выкинуть из головы ту правду, о которой лучше забыть.
— А для адвокатов и вовсе, правда — это ложь, преподанная на правильно блюде.
Бармен чокается кулачком с моим стаканом. И я с наслаждением отпиваю прохладную жидкость, поднимая стакан в этот раз своими руками, а не силой мыслей. Мозгам иной раз тоже полезно дать отдохнуть.
— Можно составить вам компанию? — слышу я мелодичный женский голосок.
К барной стойке походит длинноногая дама с выдающимися формами. Такая скорее предпочитает благородные напитки пенному, либо же пиво уходит у нее в правильные округлости.
— Буду рад.
Я отодвигаю барный стул, приглашая её жестом сесть рядом.
— Шампанского? — галантно спрашиваю.
— Не откажусь, — она игриво прикусывает губу, а я мысленно гадаю относится она к куртизанкам или к какому-то благородному аристократическому роду.
— Бутылочку игристого, пожалуйста, в ведерке со льдом, — заказываю я у официанта и переключаю внимание на даму:
— Что-то ещё, мадмуазель?
— Мне достаточно одного вашего общества, чтобы опьянеть от любви.
В этот момент ко мне со спины подходит кто-то ещё:
— Вот вы где, уважаемый императорский адвокат. А я вас везде ищу…
Я оборачиваюсь, а на деле поворачиваюсь на другой бок, чувствую рядом какое-то горячее тело и обнимаю его.
Похоже это моя барная знакомая решила продолжить наше общение в более интимной обстановке. Я обнимаю её мягкое пушистое тело и….
Стоп! Пушистое⁈
— Мяо! — слышу оголтелое мяуканье и распахиваю глаза.
Твою ж куропатку! Я обнимаю ни аристократку и даже ни куртизанку, а этого драного (иносказательно) кота. Сам-то кот очень пушистый. Даже излишне. Его шерсть уже повсюду и даже у меня во рту.
Тьфу! — сплевываю я и с досадой понимаю, что я все еще в теле младенца.
Все что я только что так ярко видел — было в нот лишь сновидением, хотя…. Нет!
Меня озаряет яркое воспоминание.
Это ни финта ни сон! Перед глазами проносится последний день моей жизни.
Возможно на месте сражения или в баре присутствовал мой убийца. Еще б чуток и я мог увидеть его лицо.
А из-за этого Бередея все пошло коту под хвост.
— Мирославушка, — дверь открывается и сразу слышится взволнованный голос мамы. — Нам нужно срочно уезжать отсюда!
Почему⁈ Что такое? Мне нужно ещё спасти этого пацаненка, как его так?
— Лука. Я его уже спас, пока ты спал, — раздается голос Мстислава.
Он сидит в позе йога на моей кровати с видом победителя, его буквально распирает от гордости, отчего он надувается, как воздушный шарик.
— Опять ты⁈ — негодую я. — А как спас? Испугал своим видом его хозяина?
— Лучше. Я испугал лошадь и та вовремя отскочила в сторону, отчего пуля, которая должна была убить наповал перенька, пролетела мимо, да к несчастью попала в лося. Но к хозяину прилетела карма. Граф Орлов окочурился от непонятных видимых сил.
— Демоны! — поражает догадка мой мозг. — Они убивают аристократов, один за другим.
Мама тем временем открывает шкафы, вытаскивая из них какие-то свои девичьи добрачные наряды и кладет их в пустой чемодан. Она вздрагивает, услышав мое громкое «агу».
— Понимаю, тебе здесь понравилось. Но мы не можем тут больше оставаться, иначе…
Софья резко замолкает и вскрикивает, когда дверь нашей комнаты со скрипом раскрывается.
Глава 9
Дамиров отступает на шаг, его мысли метаются в беспорядке, словно рой взбешенных пчел. Он пытается ухватить хоть одну за ниточку, которая привела бы его к разгадке, но клубок противоречий лишь туже затягивается.
Граф Орлов мертв — это неоспоримый факт, запечатленный в неестественной позе бездыханного тела и застывшем взгляде пустых глаз. Его убили — в этом постулате у прокурора также не было сомнений. Пулевое отверстие во лбу слишком красноречиво свидетельствовало о насильственной смерти. Но кто и зачем?
Этот глупый испуганный паренек? Дамиров бросает взгляд на Луку, съежившегося у ствола дерева. Вряд ли он способен на такое. К тому же он очень убедительно отрицает, что стрелял. В его глазах — неподдельный ужас, а в словах, пусть сбивчивых и путаных, — отчаяния из-за смерти своего хозяина. Ситуации Луки не позавидуешь — и это тоже факт. Идти Луке некуда, он останется без хлеба и без крыши над своей глупой головой.
Факт-факт-факт- fuck!
Это бранное словечко граф запомнил после визита купцов, которые привезли ему Английский чай высшего сорта, так называемый «Бегемот» или «Бергамот» — граф точно не запомнил названия, да и не придавал ему особого значения. Главное в этом чае был вкус — насыщенный, терпкий, с лёгкой горчинкой, которая тут же сменялась нежной цитрусовой сладостью. Граф ценил этот чай не только за его богатый вкус и аромат, но и за то спокойствие и умиротворение, которое он дарил. В минуты раздумий и непростых решений чашка горячего бергамота становилась для него своеобразным ритуалом, помогающим сосредоточиться и найти правильный путь.
Сейчас бы Дамиров не отказался от чашечки этого чая. Он уже почти физически ощущал его терпкий, согревающий вкус на языке, тонкий кисловатый аромат, щекочущий ноздри. Мысленно он видел, как пар поднимается над фарфоровой чашкой, окутывая его своим теплом. Эта мысль принесла мимолетное ощущение комфорта, словно проблеск света в этом мрачном, промозглом лесу.
Но мечтать было некогда. Реальность, холодная и неприглядная, быстро вернула его на землю. Тело графа Орлова, лежащее у его ног, было жестоким напоминанием о том, что произошло. Нужно было принять решение здесь и сейчас. От этого решения зависело слишком многое, и Дамиров не имел права на ошибку. Он сжал челюсти, отгоняя наваждение, и сосредоточился на задаче, стоящей перед ним.
Перед ним стояла дилемма, острая, как клинок шпаги. С одной стороны — долг, закон, справедливость. Вызвать на место преступления сыскную полицию, доложить о случившемся, начать официальное расследование. Путь правильный, честный, но… Этот путь неминуемо подставит его самого под удар, наведёт тень на безупречную репутацию. На время следствия его могут даже отстранить от должности прокурора Империи. Эта мысль обжигала холодом. О нём будут