Калитка хлопала на ветру. Мысленно я ругнулась — сама виновата, забыла закрыть! Вот и приманила кровососа!
Бодрой рысью я пробежала по дорожке до хлопающей калитки! И захлопнула ее!
А затем вонзила кол — то есть табличку, — в землю!
Вонзалось плохо.
Земля была уже чуть замерзшей, и внезапно начавшийся ливень сделал ее ненамного мягче.
— Бобка, рой, миленький! — взмолилась я.
Обычно я запрещаю ему возиться в грязи и копать сомнительные ямы на прогулках.
Но не сегодня.
Так что мою просьбу он воспринял с ликованием.
И мгновенно выкопал узкую ямку сантиметров в двенадцать в глубину.
— Годится! — хрипел позади меня кот. — Ставь запрещающий знак!
Дождь ему не нравился.
Но он мужественно волочил остальные связанные друг с другом таблички, прижимая уши и морща нос.
Я воткнула табличку под яркую вспышку молнии и притоптала мокрую грязь вокруг нее. Теперь угрожающая надпись смотрела прямо на вход. Любой, кто вздумает войти, первым делом ее прочтет.
И не посмеет переступить границу дома!
— Живее, живее! — командовал нервный кот.
Мы обошли дом кругом и натыкали табличек в стратегически верных местах. Там, где предполагаемые лазутчики могли попасть в дом.
Наши запрещающие знаки должно быть хорошо было видно из окон соседних домов, и я подумала, что блондинка не упустит случая посмеяться надо мной.
Еще подумает, что я возомнила дом своими теперь командую тут.
Ну и пусть.
Посмотрю я на нее, когда к ней явится кровосос!
Предупредить ее? Надо бы…
С содроганием я поняла, что мне утром ехать с ней домой на одном Экспрессе.
И уж не знаю, чего я больше боюсь, ее ядовитых слов и болезненных подлых тычков, или укуса зловещего господинчика.
Но сказать-то о вампире надо.
Как и запретить ей раскрывать на меня рот.
Подумав о этом, я тяжко вздохнула. Эх, где ж набраться столько смелости?..
— Готово, — сказала я, управившись с последней табличкой.
Промокла и продрогла до костей!
А Бобка вывозился до ушей в грязи! Как его отмывать? Пылеглотом?
— С пылеглотом я б был поосторожнее, — язвительно мяукнул кот, сикотя лапками и бегом обгоняя меня на пути к дверям дома. — Он настолько мощен, что душу может вытянуть. Но если тебе не дорог твой шерстяной, то можешь его всосать, конечно, а-ха-ха! Повесим его чистую шелковистую ароматную шкурку на стену над камином!
Бобка яростно залаял, протестуя и подпрыгивая.
Выглядел он, конечно, как комок грязи. Злой-презлой.
— Никого мы вешать над камином не будем! — твердо ответила я. — Сейчас отмоем его в кухонной раковине. С моющим для стирки белья.
— Но сначала установим табличку на крыше, — как ни в чем не бывало, беспечно отозвался кот.
— На какой еще крыше? — опешила я.
— На крыше дома, конечно, — отозвался кот, скользнув в приоткрытую дверь в холл. — Вампиры ведь умеют летать, не так ли? А наверху, в спальнях, могут быть открытые окна… или разбитые. Я за весь дом не поручусь. Так что надо себя обезопасить от нападения с неба.
— Да ты стратег, — промямлила я, останавливаясь в нерешительности перед лестницей.
И Бобка тоже встал.
Потому что лестница была огромна, крута и темна.
Она была покрыта грязной, бывшей когда-то красной ковровой дорожкой, прибитой фиксирующими рейками к ступеням.
Но даже в полумраке было видно, что кое-где эти рейки провисли, а ступени под ними провалились.
— Но ты сам говорил, что лестница сломана, — неуверенно произнесла я.
— Да ты, главное, донеси табличку наверх, — наивно выкручивался кот, освобождаясь от таблички, которую до этого с лёгкостью таскал. — А на флюгер я привяжу ее сам.
— На флюгер? — удивилась я. — На крышу я уж точно не полезу.
— Я сам залезу! — упорствовал кот. — Говорю же! И к флюгеру прикручу!
— Но тогда зачем тебе я?
— Да страшно мне! — сознался он раздраженно. — Неужели неясно?! А что лестница сломана — так я тебе покажу, куда надо ступать, что не провалиться! Ну, идем! А то мне все время кажется, что в большой спальне не закрыто окно! И вампир карабкается через подоконник! Это не его каблук скребет по стеклу?!
И мы пошли.
Ну, как — пошли…
Для начала я отыскала свой летучий фонарик, оставленный на кухне, и велела ему лететь надо мной, что хоть немного осветить окружающее.
Табличку я повесила себе на спину, как ранец.
Ну, и после этого мы двинули наверх
Кот попрыгал по ступенькам, приговаривая: «Иди за мной, след в след!».
Грязный Бобка побежал за ним, воткнувшись носом в пыльный ковер.
А я боязливо поплелась за ними, отчаянно уцепившись в перила и осторожно ступая на отчаянно скрипящие ступени.
— Что ты там копаешься? — нудел кот. — Живее давай! След в след!
Хорошо, что Бобка был такой грязный.
Его черные следы хорошо были видны даже в полумраке.
Но и оставленные им подсказки не помогли.
Бобка-то был маленький.
А вот я не очень.
Я наступила на хлипкую ступеньку, и она с хрустом разломилась у меня под ногой.
— Ай! — заверещала я, провалившись правой ногой по самое бедро.
Хорошо, что руками я намертво вцепилась в перила.
Потому что нога моя соскользнула под ковер и очутилась где-то в пустоте.
Еще движение — и я провалюсь туда по пояс!
— Помогите! — пискнула я.
Фонарик в панике носился надо мной, трепеща крылышками, как перепуганный светлячок. Но помочь, разумеется, ничем не мог.
Из темноты вынырнул кот, сверкая яркими янтарными глазами.
И сразу начал орать:
— Караул! Пожирают! Кусают! Убивают!
На его крики мне на помощь сбежались прочие коты, страшно завывая.
И спустился Бобка.
— Да никто меня не кусает! — ругнулась я на вопящих котов. — Я провалилась!
— Держись! За меня! Я помогу! Выбраться! — гавкнул Бобка.
Кот сию минуту замолк, уселся, обернув хвостом лапы, и принялся наблюдать, как я изо всех сил стараюсь освободиться из лестнично-ступенчатой ловушки.
— А я говорил — след в след иди! — противно напомнил он.
— Я и шла! — огрызнулась я, подтягивая тело на руках, цепляясь за перила и за тянущего меня Бобку. — Лестница трухлявая, просто ужас!
— А тебе наверху еще убирать, — напомнил зловредный кот. — Значит, не раз придется подняться наверх.
— Как?! — рассердилась я. — Если я тут одна проваливаюсь?! Тыкводжека мне нипочем не втащить наверх. Лестница рухнет под нами и погребёт под своими обломками!
…Не поэтому ли в этих домах никто никогда не смог убраться до конца?
— Значит, лестницу придется починить, — поучительным тоном ответил кот.
— О, конечно! — язвительно отозвалась я, вытаскивая ногу