И в доме стало очень хорошо.
Свежо, а не холодно.
Я перемыла посуду в кадке под окном. Всю. Даже ту, которой мы не пользовались, и которая, судя по всему, стояла и пылилась на полке давно.
Отыскав старенький топор Марты, сходила к валежнику и нарубила огромную охапку сушняка. Перевязала ее веревкой, взвалила на спину и почувствовала, что тяжело.
Немного надавило на живот.
Но новое тело было крепким.
Я с радостью отметила, что не почувствовала ни единого знакомого признака, который говорил бы о выкидыше.
Я просто сильнее ощутила свою… заполненность.
Именно так.
Теперь я почувствовала себя полноценной женщиной.
— Ого, — усмехнулась я. — Надо бы поберечься. В следующий раз это будет вязанка полегче.
Я неторопливо вернулась в домик, где поджидала меня Марта.
Старуха сидела у выскобленного стола, сложив руки на коленях, и чуть не плакала.
— Ну, что теперь-то? — удивилась я, скидывая вязанку у печи. — Замерзла? Сейчас разведем огонь, согреешься. Да не так уж холодно теперь. Просто свежо.
— Я думала, — еле вымолвила старуха, — что ты меня оберёшь и бросишь. Думала — последнее отнимешь. А ты вон обо мне заботишься…
Дальше она не смогла говорить. Слезы ее душили.
— Ну что ты, — и мой голос дрогнул. — Как это — оберёшь? Я же сказала, что за кров над головой отплачу. А если что и возьму, то заплачу за то. Работой или деньгами, но отдам. Я же не вор, и не разбойник.
Марта только рукой махнула и слезами залилась.
— Что ж ты плакса такая!
Я обняла ее и почувствовала, как она вздрагивает.
— Ну все, не плачь. Давай лучше травами займемся, — сказала я как можно более беззаботно. — Завтра ведь мне с ними на рынок идти!
Глава 13
Ночь я спала как убитая.
На голой лежанке, без перин и мехов.
А поутру проснулась, чуть свет.
Марта уже хозяйничала у печи, растапливала ее, подкладывая в огонь нарубленный хворост.
— Одевайся давай. Я там отыскала одежку посвежее, тебе как раз подойдет. Сейчас поедим, — оптимистично сказала она, поставив на огонь котелок с остатками грибной похлебки, — и пойдем травы наберем. Сейчас в силу входит одна травка, для женщин очень полезная. Красоту вернуть, женское здоровье поправить. Ее много растет. Нарвем ее, с нею и пойдешь.
— А ты сегодня настроена куда веселее, — ответила я, поднимаясь. — Вчера говорила — не смогу, не дойду. А сегодня первая рвешься в лес!
— Так на сытое брюхо всегда веселей живется! — засмеялась Марта. — Силенок после еды прибавилось! Чего б и не сходить в лесок!
Пока я надевала ее старое, но опрятное платье и заплетала косы, Марта накрывала на стол и заваривала чай из остатков ягод.
Остатки разогретой похлебки мы поделили поровну.
Она пахла еще вкуснее, чем вчера, стала гуще, ну, чистая каша.
— Жаль, хлеба нет, — посетовала Марта, разливая по чашкам жирно чавкающее горячее варево. — Ну, да ладно. Будет еще.
Яйца я хотела отдать Марте, но она тоже их поделила и придвинула мне.
— Ешь, — строго сказала она. — Теперь тебе нужно.
И она стрельнула глазами на мой живот.
— Спасибо, — с теплом произнесла я.
Все-таки, Марта смирилась с моим решение оставить ребенка.
Приняла — если не его, то меня.
После завтрака я занялась уже собранными для продажи травами.
Они были аккуратно увязаны в тряпицы, пучками.
Я на тряпочках только написала угольком, какая трава от чего.
— Это вот от ломоты в костях, — диктовала Марта, — а эта от судорог. А вот с этой аккуратнее. Это яд. Крыс хорошо травить, да опрыскивать грядки от личинок.
Мы все аккуратно сложили в большую корзину, с которой Марта раньше ходила на рынок.
— Ну, теперь за новой травой идем! — нетерпеливо скомандовала Марта. — Лопатку вон прихвати, там с корнем требуется выкопать. И вот эту корзину возьми, маленькую. Сразу-то много корней не возьмем.
— Почему? — удивилась я. — Ее мало? Она редкая?
— Не редкая, — ответила Марта, прихватив свою палку. — Но не всякий куст подойдет. Нужно, чтоб он был здоровый и сильный. Червями не поточенный. Иначе какое он здоровье даст, если сам нездоров?
Марта, несмотря на слабость, тоже взяла корзинку.
— Кореньев съедобных накопаю, — бормотала она, неспешно шагая по тропинке. Я поддерживала ее под руку, и Марта почти не вспоминала о своей хромоте. — Да, может, тоже грибов найду…
Грибов, и верно, было много.
Марта указала мне на нужное растение. Аккуратно выкопала его с корнем, подробно рассказала мне обо всех приметах, по которым нужно было решить, что оно годно.
— Это девичий пояс, — стряхивая жирные черные комья земли с корешка, сказала она. — Стоит такой корешок пять медяков. Если свежий и крепкий, то и все семь. Сегодня тринадцатый день лета. Рассвет красный. Как раз хорошо брать эту травку. Видишь, какие листья у нее сочные, зеленые, с красными прожилками? Сейчас это растение из земли всю силу берет. Для себя. Не для цветов. А значит, и поделиться ею может. Ну, копай такие же!
Я и принялась копать.
А Марта, охая, побрела вдоль ручья.
В траве и под листьями прятались яркие шляпки грибов, крепких и свежих.
Их-то рвать много сил не нужно.
И она увлеклась их поисками.
Я же со своей лопаткой и корзинкой спустилась прямо к воде.
На берегу, во влажной илистой почве, эта трава росла особенно пышно.
Прожилки на стеблях и зеленых листьях были прямо-таки багровые, налитые силой.
Я аккуратно подкапывала растения, отряхивала их от земли и тут же, в ручье, ополаскивала их.
А затем складывала в корзинку.
Припоминая слова Марты о том, что чем сильнее куст, тем дороже он стоит, я выбирала самые крепкие. И по моим подсчетам, накопала я на тридцать пять -пятьдесят медяков.
Это же почти половина серебряного!
Значит, и хлеба можно будет купить, и масла. И, наверное, немного круп…
— Это кто же тут такой сладенький ножки полощет?
Я задумалась, размечталась.
И потому чужих осторожных шагов не заметила.
А когда заметила, было поздно.
Испуганно вскрикнув, я обернулась на голос.
На меня наступала пара мужчин.
Самого неприглядного вида.
Одетые в какие-то обноски, словно мужчины были то ли слугами у не особо богатого человека,