Марк не был моим парнем в классическом понимании этого слова.
Он мог пропасть на три дня, на неделю, на месяц. Он мог позвонить среди ночи и назвать адрес отеля или съемной квартиры, и бросить трубку, больше ничего не говоря.
А я…
Вставала, в панике натягивала на себя первые попавшиеся вещи, вызывала такси, психуя, что долго назначают машину, а пока ехала, потряхивала ногой, потому что нервы сдавали.
А потом видела его в дверях.
— Почему так долго?
— Не могла вызвать машину.
— Я уже подрочил.
Мне казалось…
То, что он делает — это так уникально.
Господи.
Уникально!
Я принимала его скотство за изюминку, которой больше нет ни у кого.
Я целовала его. Гладила. Ласкала. Вставала на колени и сосала, потому что не готова была уезжать. Я унижалась, убивалась, я умирала, чтобы он взял меня.
Чтобы сжалился.
Вспоминая себя ту, слабую, опущенную, совершенно, черт возьми, Марку ненужную, я пытаюсь найти причину… Может, это был гипноз? Помешательство? Происки бабки-ворожихи?
Почему? Почему я готова была на это все?
Вздрагиваю от звонка телефона и понимаю, что за окном уже стемнело, а я так и сижу, в ботинках и куртке, в комнате, и даже не включила свет.
— Да, Арс.
— Привет еще раз! Слушай, Аня звонила — на следующей неделе она уезжает в родной город по делам, поэтому локацию смотрим завтра. Заеду за тобой в восемь, идет?
У меня в ушах звенит…
Аня…
Родной город…
Локация.
Куда мне бежать на этот раз? В какой город мира? Может, на другую планету? Может, устроиться смотрителем на маяк? Они еще существуют?
Мне нужно просто взять и сказать Арсу, что над этим проектом я не работаю. Пусть он разозлится, пусть хоть уволит меня — это вообще не худшее, что может произойти! Я найду другую работу, все равно сбегать!
Мне нужно просто взять и оставить прошлое в прошлом, даже если оно и мелькнуло тенью за стеклом машины.
Но черт побери.
ЧЕРТ ПОБЕРИ, ЧЕРТ ПОБЕРИ!
Глаза Марка, когда мы встретились взглядами, его потемневшие зрачки и губы, сжатые в ниточку… Его образ застыл в моей памяти — острый, злой, и я вдруг улыбаюсь, как дура, перед тем, как сказать:
— Идет. В восемь буду готова.
Я отключаюсь и снова смотрю в окно.
Фонарь у дома напротив давно моргает, но почему-то в этот момент он как будто издает сигнал «Помогите» Азбукой Морзе, а потом погасает совсем.
Глава 3
Поспать почти не получается.
И работа встает колом, потому что в голове то и дело возникают самые худшие сценарии нашей с Марком встречи. Мне удается уснуть лишь на сорок минут, и мне снится, как Марк душит меня белоснежной фатой.
Я солгала Арсу.
Я вообще не готова.
Когда он приезжает и пишет мне «Выходи», я задерживаю дыхание и долго смотрю на себя в зеркало, как будто смогу взглядом что-то изменить в выражении своего лица.
До коттеджного поселка — почти час езды.
Пока Арсений болтает, я пью энергетики, но это не помогает. Все мое тело молит об отдыхе. Я листаю распечатки, а руки дрожат.
— Ты какая-то вялая. Плохо спала? — спрашивает Арс.
Я отхлебываю из банки, киваю и потираю руки — с утра уже прохладно, а я забыла надеть ветровку.
Или это мое тело подкидывает идею: «Беги, дура, беги!»
Я в таком состоянии, что не до конца понимаю, где мы. Не удается и рассмотреть со стороны коттедж, рядом с которым мы паркуемся.
Аня выходит нас встречать — на ней джинсовый комбинезон, в котором она выглядит еще милее, чем в первый раз.
Она…
Должна вызывать во мне чувство ненависти, злости или зависти, но вызывает… жалость. Если она с Марком — ей нужно посочувствовать.
Но еще, Аня совершенно великолепна, и так не хочется, чтобы она сломалась… как сломалась я.
Она — другая.
Она — не такая, какой была ТА.
Я не знаю, в какой момент ТА появилась.
Может, она была и до меня, и во время, но тогда я не сразу поверила.
Я была ослеплена чувствами, желаниями, ослеплена тем, что мы с Марком делали наедине, я летала на крыльях, я не спала ночами, думая о нем, вспоминая наши ночи и поцелуи.
Я…
Не поверила.
Мы с друзьями гуляли по скверу, когда встретили их.
Я увидела Марка и расплылась в улыбке, а он… Он позволил нашим взглядам столкнуться лишь на секунду, а потом отвернулся и, взяв ЕЕ за руку, повел подальше.
Я просто к месту пристыла.
Мои друзья продолжали шутить, смеяться, обсуждать тусовку, на которой мы все были в прошлую субботу, не замечая, как вокруг меня рушится мир.
Мой мир.
Я стояла и умирала там, посреди сквера, полного людей, а Марк уходил и уходил, а ОНА касалась его плеча и груди, что-то рассказывая…
Следующей ночью Марк драл меня в съемной однушке так дико, как будто пытался выбить из меня любые мысли, любые сомнения.
Он трахал меня, оставляя синяки, ссадины, вгонял мне в рот член по самое горло, он хлестал меня по щекам.
Но каждую секунду, когда я могла дышать, я все спрашивала:
— Кто она?
Он снова хлестал, трахал, сжимал меня.
— Кто она? Кто она?
Он так и не ответил тогда. Ушел, когда я, вымотанная, уснула под утро.
Я пыталась показать характер, дать ему понять, что со мной так нельзя.
Я грызла свои ногти до мяса, глядя на звонящий телефон, читая всплывающие на экране сообщения (гневные, злые, оскорбительные, а потом — сладкие, тягучие, мягкие, ласковые).
Я не отвечала.
От боли изводилась вся, чесала до крови те места, которые он целовал последней ночью.
Но не отвечала.
Целую неделю.
Для меня, влюбленной по уши, это было смерти подобно, и я так гордилась собой всю ту неделю, так гордилась!
А потом он приехал ко мне домой.
Приехал и взял меня в прихожей, прямо на тумбочке, в комнате, на диване, на кухне, на полу.
— Ты расстанешься с ней? — спросила я позже.
Марк долго смотрел мне в глаза, докуривая до фильтра сигарету.
— Да.
— Ты любишь меня?
Он замолчал.
Я видела, как слова застревают у него в горле.
Видела, как он сглатывает их вместе с дымом, видела, как тушит внутри себя.
А потом он схватил меня за шею