- Ш-ш-ш, Тутси, ш-ш-ш
Мне жаль эту штуку: это последний псиный пердеж, который, как и шиншиллы, чау-чау, шарпеи и абиссинские кошки до нее, будет отброшен в пользу следующего угощения недели. Однажды я подобрал женщину возле "Блумингдэйлс", которая повесила на плечи живого хорька, и это зрелище вызвало в памяти воспоминания о...
...Алексе "Слэше" Тримболе, двадцати трех лет, уходящем из пылающей деревни Бу Вон Кон с освежеванным трупом вьетнамской девушки, накинутым на плечи. Деревня была в огне, воздух был полон горящего бамбука, горящих пальмовых листьев и горящих... других вещей. Тело девушки без кожи мерцало, окровавленная ткань отражала свет костра, как лунные лучи отражаются от спокойной поверхности пруда.
- Что ты думаешь? - спросил Тримбол.
Он пожал плечами; крошечное тело хлопало без костей.
- Острое... чувство моды, - сказал я.
Тримбол был издольщиком из Айовы. Набожный методист. Отец четверых детей. Он срезал полоску мышц с бедра девушки с отрешенным видом человека, строгающего дерево. Джунгли такие: они проникают внутрь тебя, под кожу и в твою кровь, пускают корни в твое сердце, разум и душу. Ты сдаешься их безумию как вопросу элементарного выживания...
...Я высаживаю Ванесс у коричневого камня на углу Риверсайд и Восемьдесят первой. Одна из них просовывает в окно десятку, чтобы оплатить проезд девятью-восемьдесят. Они вдвоем совершают сложную прощальную церемонию: пожимают руки, преклоняют колени, целуются в воздухе, затем производят одинаковые дневные часы, чтобы спланировать следующую экскурсию. Такое ощущение, будто я смотрю документальный фильм о дикой природе: "Бессмысленные ритуалы светской львицы Манхэттена".
Канал связи хлюпает:
- Нужен ответ... нужен ответ, мужик...
Я переключаюсь на безопасный диапазон.
- Слушаю.
- У меня тяжелый случай. Настоящий тип а-ля Джон Диллинджер [58].
- "Ловцы Cолнца". Тридцать минут.
Я срезаю Пятьдесят седьмую и поворачиваю налево на Пятую. "Ловцы Cолнца" - новейшее явление высшего общества: солярий. Какой-то бедный яппи должен был отменить поездку в Канкун? Никаких проблем. Пятнадцать минут в солярии, бомбардируемый 2500 ваттами ультрафиолетового света, и он точная копия Джорджа Гамильтона. "Ловцы Cолнца" принадлежат Марко Сорбетти, Усатому Питу [59] старой школы и нынешнему Капо Вестсайдской группы. Это прикрытие: наркотики, оружие и краденые товары выносятся через заднюю дверь. Половина кроватей даже не подключены к розетке. Это самое очевидное прикрытие, которое я когда-либо видел - оно в Гарлеме.
Кому, блядь, нужен загар в Гарлеме?
Сколько яповотправляется в гетто загорать?
Я паркуюсь в двух кварталах от "Ловцов" и достаю свою черную сумку из ниши для запасного колеса. Остановившись у винного магазина, чтобы купить прочные мусорные мешки, я замечаю бутылку солнцезащитного масла "Coppertone" рядом с журнальной стойкой. Глядя на мои покупки, продавец кивает головой в сторону заснеженного тротуара.
- Неподходящее время года для загара.
- Отправляюсь в путешествие, - лгу я. - Милан.
"Ловцы Cолнца" пустуют. Засохший бостонский папоротник покоится на окне, подпираемый двумя мертвыми кактусами. Джо Фреско сидит за стойкой регистрации. Джо - полная противоположность клиенту солярия: толстый и сорокалетний, бледный, как моцарелла, и волосатый, как горилла.
- Эй, Ответ.
- Добрый день, Джо. Фил здесь?
- Последняя дверь слева.
Я иду по коридору, пока Джо сутулится и идет к двери, и, к полному разочарованию поклоняющихся солнцу дамочек и пьяниц, шаркающих снаружи, меняет вывеску с "ЗАХОДИТЕ, МЫ ОТКРЫТЫ" на "ИЗВИНИТЕ, ЗАКРЫТО".
Информация и знания - две валюты, которые никогда не выходят из моды. Те, кто обладает знаниями, преуспевают. Но нужно знать, что искать, как это получить и какова его ценность в экономике свободного рынка. Самое главное, нужно знать, какие вопросы задавать. И как их задавать наиболее эффективно.
Я работаю в информационном бизнесе. Извлечение информации, если говорить точнее.
Стены, потолок и пол солярия затянуты прозрачным пластиком. Солярий белый, размером с гроб. Наклейка на крышке гласит: Турботан 2000, а слоган гласит: "От обесцвеченного до загорелого за 10 минут!" Мужчина прикован к стулу в центре комнаты. За ним стоит Филлип Менна. Фил - парень из нижнего звена мафии, он просто мастер на все руки. Он отслеживает бездельников и стукачей, а также всех, кто попадает в черный список Чикагской мафии, в котором не стоит находиться.
- Добрый день, Фил.
- Как дела, Ответ?
- Медленно и нудно.
Я ставлю свою сумку с инструментами рядом с пленником: ему чуть за двадцать, в черных джинсах с защипами и рваной футболке Judas Priest. Он работает над клочковатой растительностью на лице, она цветет темными прядями на подбородке и впадинах щек. Вроде бы я видел его в очереди в "CBGB" [60], он насвистывал что-то девчонкам возле бильярдных и ночных забегаловок... Я не видел его точно, вы понимаете, но он похож на тысячу других парней в этом городе - типаж.
- Мистер Панк-Рок, находящийся здесь, и несколько его друзей угнали фургон на прошлой неделе, - говорит мне Фил. - Кубический фургон, полный сантехники. Под этим грузом, в двойном дне, пятьдесят кило чистого кокаина, который должен был быть доставлен в Южный Джерси, - Фил отвешивает парню подзатыльник. - Mистер Панк-Рок знает, где спрятан грузовик - не так ли, говнюк? - но мистер Панк-Рок не колется.
Я включаю солярий. Раздается слабое жужжание, когда пурпурный луч света проникает между верхней и нижней половинками. Глаза мистера Панк-Рока мутно-зеленые. Его лицо - маска непокорности, но по краям, словно тонкая полоска света, очерчивающая дверной проем, я вижу страх.
- Имя есть, малыш?
- Джоуи.
- Джоуи...?
- Джоуи Рамон [61].
- Чертов умник, - говорит Фил.
- Ладно, Джоуи, - говорю я. - Почему бы тебе не рассказать нам, где грузовик? Тогда ты сможешь вернуться к дрочке и преследованию малолеток.
- Иди на хер, старик.
Я надеялся, что он будет другим. Я продолжаю надеяться, что хоть у кого-то из них будет чувство самосохранения. Но нет, он такой же, как и все остальные. Наверное, с детства дерется, его били кулаками и ногами, несколько раз подрезали. Может, отец использовал его как боксерскую грушу, и он думает: Я знаю боль, пробовал ее, не боюсь попробовать ее снова.
Он не знает боли. Никто из них не знает; на самом деле. Но я учу их.
Я достаю из сумки с инструментами опасную бритву и