Когда старшей дочке исполнилось три с половиной года, я увидела, что ее русский стал как-то «затухать», что ли. Окружающая среда, папа и детский сад брали верх. Очень меня это огорчило, потому что Достоевский, знаете ли, сам себя не прочтет. А продираться сквозь «Войну и мир» или «Обломова» на нидерландском или английском я не пожелаю и страшному врагу.
Скрепя сердце и скрипя зубами, я решилась на русский детский садик в нагрузку к основному, голландскому. Конечно же, сначала очень сомневалась, одолеваемая призраками перловки, хмурых нянечек и военной дисциплины. Нашла такой недалеко от нас, привела сонного ребенка к девяти утра и приготовилась получать панические смс от воспитателей. Коринн – девочка эмоциональная, ранимая и привыкает к новым обстоятельствам не быстро. Но телефон молчал, и пришлось ехать переживать на работу.
К полудню пришло несколько успокоительных смс от директора Эльвиры Юрьевны: Коринн поиграла, покушала в обед суп с фрикадельками и теперь спит. Фото сопящего белокурого эльфа прилагалось. Спит днем? Этого у нас уже два года как никак нет. Заболела, что ли? Нервы? «Вика, успокойтесь. Коринн здесь хорошо. А спит, потому что у нас тут мощная сила коллектива», – объяснила мне Эльвира. И потом много еще чего рассказала мне о детской психологии и билингвизме. Например, о том, что очень часто в семьях, которые переезжают в другую страну, все силы бросаются на адаптацию и социализацию, говорила она. Когда привезенные сюда дети из русскоязычных семей соглашались говорить лишь на нидерландском, чтобы быстрее завести себе друзей, да и вообще стать по максимуму «своими», быть принятыми социумом. Они буквально отрекались, открещивались от всего русского. «Поощрять такое – это значит лишать своего ребенка огромного пласта культуры. Делать его беднее, по сути», – заключала Эльвира Юрьевна.
Садик оказался замечательным. Каждый раз, забирая (вернее, с трудом уволакивая) чадо из «Мозаики», я получала мощную дозу информации. «Мама, ты знаешь, что листья пожелтели осенью, давай сварим белокочанную капусту, потому что это – овощ, а я теперь умею стихи делать, послушай: палка-копалка, смешно, да? А я мешала спать Максиму на детском часе и мою кроватку передвинули, но не ругали, правда же, это ничего страшного? А ты купишь мне скрипку и очки для плавания? А когда я снова в русский садик пойду?»
Так я поняла, что перловки в садике нет, а любовь к детям и знаниям есть.
Эльвира Юрьевна очень помогла мне в понимании природы двуязычных деток. «Вика, билингвизм – это гораздо больше, чем владение двумя языками. Это такой «двухлампочный мозг». То одна половина «подсветилась», то другая. Это два разных мира, разные психологии, иные и соответствующие этим мирам манеры поведения. Наблюдать билингва в действии необыкновенно интересно. Одно слово – и он переключился. Меняется мимика, интонация, даже юмор становится другим. Удивительное устройство личности. Эти дети – особенное поколение. Например, они все – блестящие дипломаты. Думаю, что из них выйдут блестящие дипломаты. Своему первому выпуску 2017 года я сказала: «Вы те удивительные люди, которые впитали две несовместимые культуры – древних германцев и древних славян. Культуру только-только развалившегося социализма и заскорузлого империалистического капитализма. Если вы не измените наш мир, то кто?»
Сейчас старшей дочке четыре, и она с упоением смешивает русские и голландские слова. Я записываю некоторые ее перлы. «Мама, ты уже подушала?» (голландский глагол douchen – идти в душ). «Я не буду есть, у меня нет хонгера!» (honger означает голод). «Давай полопаем в магазин» (lopen – идти).
В Нидерландах практически никогда не увидишь и не услышишь, как родители кричат на ребенка. Здесь это даже представить трудно. Хотя говорят, что дело вовсе не в культуре или в особой вежливости, а в строгой ювенальной юстиции. «Ювенальная юстиция стала более строгой после вступления Нидерландов в ЕС. Очень быстро сформировалась нормативная база на законодательном уровне, которая дала резонанс буквально на все», – объяснила мне Эльвира Юрьевна.
Признаться, подтверждения страшилкам, бродящим в Интернете, я здесь не видела. Пока мой опыт говорит о следующем: могут ли быть проблемы у мамы, поднявшей руку на ребенка, – да. Существует ли повсеместная практика изъятия детей из семей – нет. У меня знакомая социальный работник ежедневно навещала молодую ранее наркозависимую маму. Та еженедельно сдавала тесты, показывала дом, демонстрировала стабильное эмоциональное состояние. Также девушку обязали найти несложную работу, подыскав ее сыну ясли. Но о том, чтобы лишить мать материнских прав, речи не шло. А вот если бы дала малейший повод – тогда машина медленно, но верно закрутилась бы, и исход предсказать не взялся бы никто.
Карина Зубова-ван Дяйк, психосоциальный терапевт и гипнотерапевт: «Раза три-четыре в год ко мне приходят на терапию семьи, которые стоят на контроле у ювенальной юстиции. Или по собственной инициативе, или потому, что их обязали. Самая стандартная ситуация – накричала/шлепнула/сильно дернула ребенка, кто-то увидел и позвонил, куда надо. За десять лет я ни разу не видела, чтобы детей отобрали и переместили в другую семью. Всего однажды передали опеку папе, так как у мамы был психиатрический диагноз, подтвержденный специалистами. В остальных случаях отделались легким испугом. Самый правильный путь – это слушать, что говорят и советуют здесь представители ювенальной юстиции. Сопротивляться нежелательно, это бесполезно и опасно. И если уж вы шлепнули по попе своего ребенка (что в любом случае не есть хорошо), то признайте этот факт и «сотрудничайте» по максимуму. Тогда выйдете из ситуации без потерь».
Я уже говорила, что культура этой страны основана на четком выполнении правил. Игнорировать их – дурной тон и крайне опасная инициатива, чреватая штрафами. Ведь не зря здесь закрывают тюрьмы, потому что уровень преступности в стране низкий, некому чалиться на нарах и рвать пасти нерасторопным сокамерникам за то, что чифир утром был подан жидкий и без эклерчика.
Или, например, бездомные животные. Их просто нет.
Здесь существует довольно влиятельная «Партия защиты животных» (Partij voor de dieren), которая очень активно, я бы даже сказала фанатично, следит за правами четвероногих. И иногда меня это очень умиляет, так как моя психика неслабо деформирована новостями родины. Открываешь голландский новостной сайт и читаешь: ««Партия животных» возмущена поведением лебедя на амстердамском канале». Господи, вздыхаешь, какая прелесть. Можно мне тоже такую жизнь, где я буду ночами