И, судя по всему, он не был никаким бандитом, а, скорее всего, представителем власти. Моё сердце сжалось от новой волны переживаний.
Он не просто нашёл меня, он оказался прокурором!
— Здравствуйте, — проговорил низким, деловым тоном.
— Здравствуйте, — неуверенно ответила я. — Вы по поводу аварии?
Внутри я невольно сжалась, ожидая получить от него повестку в суд.
Только этого мне ещё не хватало ко всем моим неприятностям! Мало того, что я осталась без жилья вещей и денег, так на меня ещё и ремон дорогущей машины сейчас повесят. Который я точно не смогу выплатить!
— Нет. Я здесь не по этому поводу, — сказал он, его голос был ровным, что немного меня успокоило. — Но и заказывать торт у вас, скандалистки, не стану.
Я только успела открыть рот, чтобы возразить, как у него зазвонил телефон. Он ответил, и его голос снова смягчился.
— Да… Я же обещал что закажу торт, что ты паникуешь? — немного нервным тоном проговорил он, наверное, разговаривал с женой, из телефона был слышен недовольный женский голос. — Завтра у нашего сына будет торт! Да… большой и красивый… оформим для его возраста… Какие фотографии, торт ещё не готов⁈ — мужчина взглянул на меня, отвернулся и взял телефон в другую руку, было заметно, что ему неприятно общаться с женой в таком тоне при свидетелях, но он старался держать себя в руках. — Прекрати на меня кричать, я не забыл, просто задержался. Торт сделают в срок, не переживай. Всё, пока.
После разговора он отключился и снова повернулся ко мне.
— Необходим торт, — сказал он, уже без всякой враждебности. — У сына завтра день рождения. Забыл заказать, а теперь, видимо, никто не возьмётся.
Я смотрела на него, пытаясь понять, что происходит. Сначала авария, потом такое поведение, а теперь ещё и торт? Этот человек просто сбивал меня с толку. Но, видя его замешательство, я почувствовала, что злость немного отступает, уступая место чему-то другому. Сочувствию, что ли?
— Что ж, — сказала я, вздохнув. — Посмотрим, что можно сделать.
Я направилась к своему телефону, чтобы показать ему варианты оформления. Он же отошёл в сторону, усевшись на диван практически в самый угол, словно стараясь сохранить какую-то дистанцию.
От входной двери его не было видно.
Глава 4
Тишина в кондитерской, нарушаемая лишь мерным гудением холодильного оборудования, была обманчивой. В воздухе витало напряжение. Я до сих пор не могла поверить, что этот человек окажется прокурором. Такой уж точно не оставит меня в покое.
Я стояла за стойкой, нервно листая на телефоне портфолио своих работ, чтобы показать неожиданному гостю. Мужчина все также сидел в углу на диванчике, ожидая меня. Его присутствие создавало невидимое напряжение, которое я ощущала кожей.
Я украдкой наблюдала за ним. В его позе, в опущенных глазах, которыми он изучал узор на полу, читалась усталость. Не та физическая усталость, что была у меня, а какая-то другая, глубокая, душевная.
Разговор с женой явно выбил его из колеи, и он пытался собраться, отгораживаясь от всего мира.
«Интересно, — подумала я, — у таких, как он, тоже есть свои проблемы. Семейные бури, скрытые за фасадом благополучия.»
Я уже собралась предложить ему несколько вариантов торта на выбор, как вдруг тишину взорвал не колокольчик над дверью, а оглушительный удар. Дверь с такой силой стукнулась о стену, что стекло витрины задрожало. Я вздрогнула, обернулась, и у меня похолодели все внутренности.
В проеме, тяжело дыша и с лицом, перекошенным от бешенства, стоял Витя. Он выглядел ужасно: глаза красные, волосы всклокочены, одежда мятая. От него опять пахло перегаром и потом. Но самое страшное было в его глазах — в них горел слепой, животный гнев.
— А-а-а, сука! Нашлась! — прохрипел он, шагнув внутрь и с размаху захлопнув дверь.
Мое сердце упало и замерло. Я инстинктивно отступила за стойку, используя ее как барьер.
— Витя, уходи. Сейчас же, — сказала я, стараясь выглядеть уверенной, но голос предательски дрогнул.
— Уходить? Это я сейчас уйду? — он фыркнул и медленно, как хищник, начал приближаться ко мне.
Мой взгляд скользнул по ожидающему посетителю, но не задержался на нем. Тот сидел в тени, в самом углу, неподвижно, и Витя, ослепленный яростью, просто не заметил его.
— Это ты сейчас со мной поедешь и в участке все свои сказки заберешь!
Он уперся руками в стойку, нависая надо мной. Зловонное дыхание ударило в лицо.
— Какой участок? О чем ты? — попыталась я сделать вид, что не понимаю.
— Не валяй дурака! — он ударил кулаком по стойке, и стоящая на ней вазочка с визитками подпрыгнула. — Участковый сегодня был! Из-за твоего заявления! За разбитое окно! Теперь мне штраф или исправительные работы светят! Хочешь, чтобы у супруга судимость была⁈
Муж кричал так, будто это он был жертвой, а не я. Его логика была чудовищной. Он разгромил мое рабочее место, а теперь возмущался последствиями.
— Ты сам его разбил! В пьяном угаре! — напомнила я ему, чувствуя, как злость начинает перебарывать страх. — Ты сюда ломился, орал, угрожал! Я что, по-твоему, должна была это стерпеть?
— Мало ли что было! Ты же не пострадала! — он рывком обошел стойку и оказался рядом. Его пальцы, сильные и грубые, впились мне в предплечье с такой силой, что я вскрикнула от боли. — Ты сейчас возьмешь свои слова обратно! Мы едем в участок, и ты скажешь, что это ты сама случайно разбила! Что я, типа, ни при чем! Поняла⁈ Что мы поссорились, ты нервничала и сама кулаком в стекло въехала!
Он тряс меня за руку, его лицо было в сантиметрах от моего. Я пыталась вырваться, но его хватка была железной. От страха я замерла, глядя в его жуткие глаза, в которых была не просто злость — я увидела одержимость, неадекватность. Он был готов на все, лишь бы избежать ответственности.
— Отпусти меня! — крикнула я, наконец-то опомнившись и попыталась вырваться. — Я никуда с тобой не поеду и заявление не заберу! Ты заслужил этот штраф!
— Заберешь! — прошипел он, и его другая рука потянулась ко мне, чтобы схватить за вторую руку и потащить к выходу. — Сейчас же поедешь и все заберешь! А не то я тебе