Молодой следователь тут же поднялся, явно смущённый и даже немного испуганный.
— Конечно, Игорь Петрович. Сейчас подготовлю.
Игорь кивнул и, повернувшись, вышел, даже не взглянув на меня. Он пришёл, решил свой служебный вопрос и ушёл. Холодно, эффективно, без лишних слов. Как с чужим человеком.
Логинов, немного оправившись, сел обратно, но его тон стал чуть менее уверенным.
— Итак, вы утверждаете, что…
Но я его уже почти не слышала. Вся моя сущность была сосредоточена на том, чтобы не разрыдаться прямо здесь, на этом стуле. Его появление стало последней каплей. Он видел моё унижение, видел, как меня допрашивают, и ничего не сделал. Ни слова поддержки, ни взгляда. Просто забрал бумаги и ушёл.
Когда меня наконец отпустили, я вышла из кабинета, чувствуя себя абсолютно раздавленной. Он не просто использовал меня. Он теперь демонстративно отстранился. Я была для него закрытым делом. Использованным материалом.
И от этой мысли было больнее, чем от всех криков Маргариты Павловны и от всех подозрений следователя Логинова вместе взятых.
Глава 14
Утром Логинов вызвал меня снова. Опять пришлось бросить работу, которую даже начать не успела.
Я уже в который начала проклинать те дни, когда познакомилась с Витей и вышла за него замуж. А также заодно проклинала и Игоря за то, что появился в моей жизни, изображал из себя рыцаря, по сути влюбил в себя, а сам… использовал. И как легко он отстранился, когда я его оттолкнула, словно я сама помогла ему избавиться от ненужного балласта, что к нему был прикреплён.
Может поэтому и искал со мной встречи, чтобы мягко сказать об этом. Представляю, как он долго придумывал подходящие слова, чтобы поменьше ранить меня. Я, получается, облегчила ему задачу.
Всё тот же кабинет, окрашенные стены которого давили на душу и мозг одновременно. Так и хотелось быстрее убежать отсюда.
— Итак, вы утверждаете, что не имели никакого отношения к финансовым делам вашего супруга? — тон Логинова, хоть и стал чуть мягче, но всё ещё сохранял нотки недоверия. Он снова делал пометки в блокноте, а я чувствовала себя загнанным зверем, которого оценивают, взвешивают, не веря ни единому слову.
— Да, именно так, — мои слова прозвучали твёрже, чем я ожидала. — Я никогда не вмешивалась в его бизнес. Мы жили на мой доход и на его «скромные» заработки.
Логинов поднял глаза, и в его взгляде читалось что-то, что заставило моё сердце сжаться.
— Что ж, это противоречит некоторым документам, обнаруженным в офисе вашего супруга.
Мои брови поползли вверх.
— Каким документам?
Он взял со стола папку, пролистал несколько страниц и протянул мне одну.
— Вот. Документы о крупных займах. И здесь… — он указал пальцем на нижнюю часть страницы. — Ваша подпись.
Я взяла лист бумаги дрожащими руками. Передо мной лежал официальный, напечатанный текст, и внизу, словно насмешка, красовалась знакомая роспись. Моя роспись. Но я не помнила. Ни единого мгновения, ни единого чувства, связанного с подписанием этого. В голове вспыхнула паника.
— Это не может быть правдой. Я не подписывала это!
— Вы уверены? — Логинов склонил голову, его голос был абсолютно бесстрастным, но в глазах мелькнула тень подозрения. Он тут же достал из другой папки какой-то ещё документ и дал мне со словами: — Результат почерковедческой экспертизы, подпись ваша. Возможно, вы подписали какие-то бумаги, не читая, доверяя супругу?
В горле встал ком. Как же глупо, как же слепо я доверяла! Сколько раз он просил меня подписать что-то «для банка», «для налоговой», «просто формальность»? Я никогда не вчитывалась, просто ставила свою роспись, уверенная в его честности. Так бы и продолжалось до сих пор, не застань я его с любовницей. Как же поздно у меня раскрылись глаза!
— Я не помню этих документов, — прошептала я, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Возможно, он подсовывал мне это среди других бумаг. В последние дни он тоже заставлял меня подписать какие-то бумаги, но их я, к счастью, не подписала.
Логинов хмыкнул, возвращая папку на стол, и, сцепив руки на столе замком, посмотрел на меня тяжёлым, почти осуждающим взглядом.
— Признайтесь, Олеся Арсентьевна. Разве вы не понимаете, что все улики указывают на вас? Эти подписи, ваше «незнание» о финансовых делах, выглядит как попытка уйти от ответственности. И то, что вы не подписали последние документы, говорит о том, что вы не хотели отдавать мужу права собственности.
— Но это не так! — невольно повысила я голос. — Если бы я знала, что у меня столько недвижимости, зачем бы открывала кондитерскую и развивала её, арендуя помещение?
— Многие мошенники открывают дополнительные фирмы для прикрытия.
— Но это бред!
— Бред, не бред, но всё выглядит именно так, — улыбнувшись, произнёс следователь, явно довольный, что вывел меня на эмоции. — Даже то, что сотрудники в фирме вашего мужа никогда вас не видели, и вообще не были в курсе вашего существования, тоже говорит не в вашу пользу. Вы нарочно оставались в тени, чтобы в случае чего быстро всё продать и сбежать.
Выждав паузу, Логинов внимательно следил за моей реакцией. А я, с каждой новой информацией против меня, пребывала в шоке.
— Виктор всегда говорил, что не хочет смешивать личное и работу. Я верила, поэтому не появлялась у него в фирме, — снова попыталась я оправдаться, заранее чувствуя, как нелепо и глупо это выглядит.
Стыд и гнев смешались в душе.
Ещё немного выждав, следователь спросил, значительно смягчив голос:
— Ну так что, Олеся Александровна, будем признаваться? Напоминаю, что добровольное признание вины…
— Я ни в чём не виновата, — с трудом сдерживая гнев, процедила я сквозь зубы.
Хотя была готова закричать так сильно, чтобы он понял, как неправ. Хотелось объяснить, что вся моя жизнь была одним большим обманом, а я — лишь доверчивой пешкой в играх мужа.
Но, глядя на этого непробиваемого следователя, я поняла лишь одно: ему всё равно, виновата я или нет, ему главное побыстрее закрыть дело.
Я почувствовала себя настолько загнанной в угол, настолько безнадёжной, что на глаза навернулись слёзы. Я закрыла лицо руками, пытаясь сдержать подступающие рыдания.
Больше всего в этот момент мне хотелось, чтобы снова появился Игорь. Чтобы он только одним своим присутствием придал