Я стояла, чувствуя, как земля уходит из-под ног от этой вопиющей несправедливости. Они стояли там, в моем доме, мать моего мужа и его любовница, единым фронтом против меня. И это был уже не просто семейный конфликт, это была война.
— Отдайте мои деньги и вещи! И я уйду! — упрямо, срывающимся от натуги голосом повторила я и сделала решительный шаг вперед, к раскрытым дверям.
Я всерьез настроилась войти, пройти через них, отодвинуть их и забрать то, что принадлежало мне по праву. Адреналин давал мне силы, которых секунду назад не было.
— Ничего ты не получишь! — заорала свекровь так, что, казалось, с потолка посыпалась штукатурка.
Она была стремительной, как кобра. Прежде чем я успела что-либо предпринять, ее костлявые, но на удивление сильные пальцы впились мне в запястье с такой силой, что я вскрикнула от боли и неожиданности. Она дернула меня на себя, я потеряла равновесие, и в следующее мгновение я снова оказалась за дверью, отшвырнутая, как пустая картонная коробка. Я опешила, потирая онемевшую руку, не в силах поверить, что эта с виду хрупкая женщина обладает такой дикой силой.
— Вон отсюда! — ее перекошенное от злобы лицо было последним, что я увидела перед тем, как дверь с оглушительным, финальным хлопком захлопнулась прямо перед моим носом. Звук этот был похож на выстрел, ставящий точку.
Я снова оказалась на лестничной площадке, в одиночестве, в гробовой тишине, нарушаемой лишь гудящим в ушах звоном. Ощущение полной, абсолютной разбитости накрыло меня с новой, сокрушительной силой. Я медленно сползла по стене на пол, не в силах держаться на ногах. Переживания, сметающие все на своем пути, захлестнули с новой силой. Казалось, что хуже уже быть не может. Я достигла дна. Но где-то в глубине сознания шевельнулась горькая, прозорливая мысль: жизнь, как всегда, умела преподносить сюрпризы. И они, к сожалению, редко бывали приятными. Этот день еще не закончился.
Глава 3
Последние несколько дней слились в одно сплошное, изматывающее полотно. После позорной сцены на лестничной клетке я вернулась в кондитерскую с одним пустым чемоданом и ощущением, что мир перевернулся с ног на голову. Казалось, хуже уже некуда. Но, видимо, Вселенная решила проверить меня на прочность.
Деньги сами себя не заработают, поэтому теперь мне придется забыть о расширении бизнеса и пахать как ломовая лошадь. Я встала к плите, как робот. Месила тесто, взбивала крема, растапливала шоколад. Сладкий, дурманящий аромат, обычно действовавший на меня успокаивающе, сейчас казался приторным и тошным. Но работа была моим единственным спасением, единственным, что у меня осталось. Она не позволяла сойти с ума, не давала погрузиться в пучину отчаяния. Каждый торт, каждое пирожное были молчаливым вызовом Вите и его мерзкой семейке. Хотелось закричать им прямо в лицо: «Смотрите, я еще на ногах. Я еще могу создавать красоту, пока вы создаете лишь грязь».
Я не отвечала на звонки Кристины, которая, судя по десятку пропущенных, уже начинала волноваться. Что я могла ей сказать? «Привет, подруга. Муж изменил, свекровь выгнала в ночь с пустым чемоданом, а его любовница теперь хозяйничает в моей же квартире»? Звучало как бред сумасшедшего. Нет, я должна была сначала сама прийти в себя, найти хоть какое-то решение.
Весь день прошел в сумасшедшем ритме. Заказы сыпались один за другим, и я была только рада этому. Физическая усталость заглушала душевную боль. К ночи я едва держалась на ногах. Руки дрожали от напряжения, а веки слипались. Последнее, что я помнила, был погашенный свет, и я рухнула на жесткий раскладной диванчик в комнате отдыха, даже не раздеваясь. Глубокий, беспросветный сон поглотил меня моментально.
Утренний будильник прозвучал, словно сигнал тревоги. Голова была тяжелой, ватной, все тело ломило. Но сегодня был важный день, нужно было доставить огромный, трехъярусный свадебный торт. Я тщательно собирала его прошлым вечером, украшая сахарными цветами и золотой пудрой. Для молодоженов это был особенный день, и я не имела права их подвести из-за своих личных драм.
Быстро умывшись ледяной водой, чтобы прогнать остатки сна, я натянула чистый рабочий халат и подошла к холодильнику, чтобы аккуратно извлечь торт и упаковать его в специальную транспортировочную коробку. Еще пару часов, и этот заказ будет выполнен, а на моем счету появятся хоть какие-то деньги. Мысли уже лихорадочно строили планы: сначала отвезти торт, потом искать хоть какую-нибудь небольшую квартирку для аренды…
Выйти из кондитерской я не успела. Буквально в дверях меня перехватил хозяин помещения.
— Олеся, я устал ждать! — без приветствия, начал он с претензий. — Или вы думаете, мы просто так забудем о случившимся? Я не намерен застеклять окно из своего кармана.
— Простите! Я сегодня же вам все оплачу. Мне буквально через час должны перевести деньги.
— Сегодня! — строго произнес мужчина. — Если до вечера вы не оплатите ремонт, можете убираться отсюда! — пригрозил он, уходя.
Я едва не разрыдалась от безысходности, но, взяв себя в руки, вышла на улицу, держа в руках большую коробку. Утро было прохладным, солнце только поднималось над крышами домов. Я зажмурилась от его лучей и сделала шаг к тому месту, где всегда парковала свою не новую, но верную японскую малолитражку.
На месте ее не было.
Я замерла, не веря своим глазам. Может, я ошибаюсь? Отошла на пару шагов вперед, оглядела всю улицу. Ничего. Пустое, где вчера вечером я оставила машину, теперь было абсолютно пустым.
В груди что-то екнуло, холодная волна страха пробежала по спине. «Успокойся, Олеся, — сказала я себе. — Может, эвакуировали? Или ты неправильно припарковалась?»
Едва ли не бегом вернулась в кондитерскую, поставила торт и судорожно стала шарить по карманам куртки в поисках телефона. Набрала номер ГИБДД. Пока шли гудки, я то и дело выглядывала в окно, надеясь увидеть знакомые очертания родного автомобиля.
— Дежурная часть, слушаю вас, — раздался в трубке невозмутимый женский голос.
— Здравствуйте, — мой собственный голос прозвучал сдавленно и сипло. — Вчера вечером я припарковала машину, а сейчас ее нет. — Быстро назвала марку и номер. — Могла ли она быть эвакуирована?
— Минуту, проверю, — послышался стук клавиш. В ожидании