Закончив с общим осмотром, перехожу к частностям. Треть сотни уже сидит в седлах и со стременами.
«Это хорошо!» — все-таки ставлю себе плюс, но больше пока радоваться нечему. Хотя это тоже как сказать. Половина сотни в новых льняных доспехах! Это как, плюс или минус? С одной стороны, это далеко не бригантина, но и не тот линоторакс, который был в ходу раньше.
Тогда ведь что: обмотал себя вокруг живота пять раз отрезом проклеенной льняной ткани, сбоку скрепил фибулой, через плечи перекинул подтяжки из такого же материала — и вуаля, вот тебе и вся защита. Теперь же на этой сотне — совсем другой доспех, хоть и тоже из льна.
Благодаря моей ткацкой мануфактуре и пошивочному цеху этот доспех отличается от всего того, что было, как небо от земли. Теперь это сшитая куртка с короткими рукавами и широким проемом, чтобы ее можно было надеть через голову. Между пятью внутренними и пятью внешними слоями проложен конский волос, и вся куртка прошита насквозь ромбом, что делает этот комбинированный доспех еще плотнее и крепче. На груди, животе и плечах приклепаны одиночные железные пластины, что пусть и частично, но предохраняют наиболее уязвимые места.
Еще одно новшество: у этих всадников ножны висят на широком кожаном поясе, а не на перевязи, как раньше. Кто-то может сказать — какая разница, и будет неправ. Перевязь она подвижна, ерзает туда-сюда, и в бою, когда все решают мгновения, рука может вовремя не найти рукоять меча в привычном месте. А в битве как? Потерял долю секунды — и все, ты уже труп!
Мой взгляд с удовлетворением отмечает все эти нововведения, как и то, что четверть сотни уже в штанах, наподобие галифе, которые заправлены в высокие кожаные сапоги. Меч тоже претерпел изменения. Теперь, кроме односторонней заточки и стрелки прогиба, он еще и расширяется к окончанию, что делает его похожим на классическую махайру. Такое утяжеление концевой части усиливает рубящий удар, делая его опасным даже для формованных бронзовых панцирей.
Кованых шлемов пока нет ни у кого — не дошли еще руки, как и до луков, копий и дротиков. Эта часть вооружения осталась с прежних времен.
«Луки непременно заменим, — делаю себе пометку, — а вот остальное и так сойдет!»
Проговариваю это, несмотря на то что вижу у многих бронзовые и даже медные наконечники. Тут надо реально смотреть на вещи: все за год не осилить даже для семи с половиной тысяч.
«Тут, дай бог, эти кожаные колпаки, что у них на головах, на шлемы поменять! — хмыкаю про себя. — Про наконечники потом будем думать!»
К слову сказать, даже то оружие, что я вижу сейчас, уже стоит таких денег, что мои резервы неумолимо стремятся к истощению! Единственное утешение — что обязательное вооружение, которым я снабжаю свою кавалерию и пехоту, идет не бесплатно, а в рассрочку. Каждый всадник или фалангит по новому уложению обязан вернуть мне всю стоимость снаряжения из своего жалованья в течение пяти лет, а я же обязуюсь предоставить им скидку в четверть рыночной стоимости.
Закончив осмотр и удовлетворенно кивнув, поворачиваюсь к Телеспору:
— Ну что ж, пока неплохо! Теперь давай посмотрим, чему ты их успел научить!
Глава 21
Сатрапия Сузиана, город Сузы, конец августа 316 года до н. э.
Палатки военного лагеря уже скрылись за холмом, а впереди показались стены и башни города Сузы. Аттила идет шагом, солнце неумолимо палит мне в затылок, и хочется побыстрее добраться хоть до какой-нибудь тени.
Сейчас бы хлопнуть Аттилу по крупу и пустить в галоп, так чтобы горячий ветер ударил в лицо! Хорошо бы, но гонять жеребца в такую жару — это безжалостная дикость!
«Пусть весь мир со своими неотложными делами идет к черту! — Улыбнувшись, похлопываю жеребца по выгнутой шее. — Ты мне дороже!»
Словно понимая, Аттила косится на меня своим карим глазом и благодарно всхрапывает. Усмехнувшись, расслабляюсь в седле, настраиваясь еще на час-полтора адского пекла.
Прикрыв глаза, пытаюсь отвлечь себя от жары, и почему-то первым приходит на ум недавний разговор с Барсиной о женитьбе. Хотя, кого я обманываю! О женитьбе, о женщинах и сексе вообще в последнее время я стал задумываться гораздо чаще, если не сказать большего! Юное, чужое тело, переполненное тестостероном и прочими гормонами, берет свое и буквально требует положенного.
Нащупав на щеке какую-то припухлость, я недовольно морщусь.
«Вон, даже прыщи появились! Как там у Высоцкого когда-то пелось: „Созрела, значит!“»
Не сказать, что я не думал о сексе и раньше! Думал, конечно, и неоднократно! Я же теперь царь, могу и не жениться, а просто взять в наложницы любую, какая понравится. По нынешним временам, родители и весь род девушки будут только рады, думаю, даже сама избранница будет счастлива, — престиж все же, да и физиономией я не дурен!
Тут другая проблема! Я считаю, что большинство династических кризисов и, как следствие, гражданских войн возникали, возникают и будут возникать именно из-за многоженства, гаремов и прочей царской неразборчивости в сексуальной жизни. Привить двум-трем сыновьям уважение к праву старшего на трон куда проще, чем двадцати-тридцати разновозрастным обалдуям. Если у царя десятки детей мужского пола от женщин разного и плохо понимаемого социального статуса, то как объяснить одному, что он хуже другого? Мать у него не такая, сам он не той национальности, мордой не вышел! Всё это не работает! Потому и история Востока — это сплошная гражданская война, подтачивающая даже самые мощные государства.
«Возможно, — иронично хмыкаю про себя, — если бы персидская верхушка не воевала между собой все триста лет своего существования, то и с греко-македонским нашествием бы справилась!»
У меня есть даже теория, что тот прогресс и преимущество, что к шестнадцатому веку Запад получил над Востоком, он обязан в первую очередь моногамии своих правителей. Христианство при всем своем ханжестве и невежестве сыграло