И да, Михалыч не соврал — он и правда весь вечер не мог отвести от неё глаз. А когда она улыбалась, глядя на своего сына, он вообще залипал, едва не сбиваясь с заготовленного текста. Он уже и не помнил, когда с ним такое случалось в последний раз. Да девушка, да красивая. И, судя по всему, одинокая — никого присутствия мужика в доме Макс при белом взгляде не обнаружил. Наличие маленького ребенка, пожалуй, единственное, что отличало её от десятка других девушек, которые когда-то привлекали его внимание. А сколько у него таких было — молодых, красивых и улыбчивых, и сколько ещё будет... Альбина — не в счёт. Она сразу чётко обозначила границы их отношений, которые и отношениями то можно было назвать с очень большой натяжкой. И вызывать у неё улыбку Максу не хотелось. Совсем. Вот как-то даже в голову не приходило! То ли дело Ника...
Макс с усилием заставил себя вернуться в реальность к разговору с Борзовым. Потому что даже обрывки воспоминаний о вчерашнем вечере, вносили полнейший сумбур в его мысли и настраивали совершенно на нерабочий лад.
Идиот! Надо было всё-таки взять у нее номерок. Вряд ли бы она ему отказала. А теперь только и остаётся, что наматывать круги вокруг её дома в надежде на «случайную встречу». Не к Альбинке же лезть в телефон, чтобы узнать номер Ники! Макс, конечно, никогда не причислял себя к святым и безгрешным людям, но это было слишком даже для него.
— Ну-да, ну-да. На чаёчек потом остался, когда мальца уложил? — подмигнул ему Борзов, расплываясь в лукавой улыбке. — А может и не только на чаёк, м-м?
— Так, я не поняла! Перерыв закончился пять минут назад! — раздался рядом грозный возглас продюсера. Казакова застыла в дверях гримёрки, уперев руки в бока. И взгляд, которым она скинула сидящих мужчин, не предвещал им ничего хорошего. — Семёнов, Борзов — вам отдельное приглашение к работе надо?! Письменное уведомление прислать?!
— Бегу-бегу, Альбиночка солнце наше ясное, Андреевна, — картинно прижал руку к груди Михалыч, изображая раскаяние.
— Аккуратнее на поворотах, бегун, — процедила Казакова, прежде чем покинуть гримёрку, — И Семёнову не забудь придать ускорение, чтобы он соизволил наконец дотащить свою пятую точку до монтажёрской!
— Пс-с, Макс, умасли ты её вечером, а? — заговорщицки проговорил Борзов, склоняясь к нему, точно Казакова стояла прямо у них за спиной и могла их услышать. — Мне завтра позарез надо вовремя с работы свалить. И вообще — ещё один такой день я не переживу. Свалюсь с давлением и потом поминайте как звали!
— Иди уже работай, советчик! — пробурчал Семенов, с тяжёлым вздохом откидываясь в глубокое кожаное кресло.
После этой сумасшедшей недели Макс совсем не прочь был сбросить скопившееся напряжение. Но умасливать он сегодня никого не хотел. Как, впрочем, и выяснять отношения со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде криков, слёз и обид. Вот только от разбора полетов, ему похоже сегодня не отвертеться. Даже несмотря на то, что официально они с Альбиной были друг другу никто.
Глава 5
Просто секс без каких-либо обязательств. Именно так изначально обозначила их отношения Казакова. И это полностью устраивало их обоих. Ну Макса по крайней мере, точно — иметь возможность в любой момент расслабиться, иногда даже не покидая пределы телестудии. Какой же дурак от такого откажется? Тем более если этот вариант предлагает тебе красивая, сексуальная девушка.
Единственным условием Казаковой было — отсутствие каких-либо романов на работе прямо у неё перед носом.
— У меня нет желания следить за тобой, с кем ты там кувыркаешься в свободное время, — сухо заметила Альбина, застав его однажды в студии флиртующим с девочкой-статисткой. — Но на работе изволь проявлять уважение!
Вполне резонное условие, которое для Макса не составило никакого труда безукоризненно исполнять, с учётом его плотного рабочего графика. А вот сама Казакова с каждым днём, всё меньше придерживалась позиции «у нас с тобой нет ничего серьёзного». И всё чаще, в её действиях и разговорах стали прослеживаться намёки на что-то большее, чем просто секс.
Но в целом, с Альбиной было хорошо и удобно. Макса даже не особо напрягали её холодность и постоянный самоконтроль в моменты близости. Если и он, и она по итогу получали долгожданную разрядку, то к чему вся эта ненужная рефлексия? Хотя порой Семёнов ловил себя на мысли, что было бы интересно увидеть её полностью отдавшуюся моменту, чувственную и страстную. Настоящую. С тех пор как он пришел работать на телеканал, ему вообще казалось, что он перестал видеть «настоящих» людей, видеть открытость и искренность. Все как будто играли отведённые им роли. Словно магия телевидения, которая царила за кадром, проникла под кожу и работникам канала. Превращая их в бездушных кукол, единственной целью которых было продвинуться вверх по карьерной лестнице, обогнав своих менее удачливых коллег, и заработать как можно больше бабла.
Да, чего-то настоящего, искреннего Максу очень не хватало в своей жизни, которая в последние годы была наполнена бесконечной работой.
Может быть, поэтому он с таким воодушевлением отыгрывал поздравительную программу для маленького мальчика. Несмотря на свой костюм вымышленного героя, Макс чувствовал, что там в этой маленькой, старой квартирке всё было по-настоящему. Горящий взгляд детских глаз, в которых отражался восторг и ожидание чуда. Тёплая, искренняя улыбка матери, которая светилась безграничной любовью, когда она смотрела на своего ребёнка. Когда ты попадаешь в эту атмосферу любви и тепла, то и в тебе самом начинает пробуждаться внутри всё самое хорошее и светлое, вера в настоящее чудо. То, чему не было места во взрослой жизни. То, что растворялось в бесконечной суете сменяющих друг друга дней и постоянной погоне за деньгами и популярностью.
Макс ведь правда не хотел никуда уходить из этой квартиры. И если уж говорить откровенно, то и уходить от неё — Вероники, девушки с самой солнечной и тёплой улыбкой, которую он когда-либо видел. Поэтому он с удовольствием остался и почитал мальчишке несколько его любимых историй. Макс уже сам был готов напроситься на чай, чтобы продолжить знакомство вне рамок поздравительно программы. И, наверное, так бы и сделал, не предложи Вероника ему поужинать.
Семёнов не помнил, когда в последний раз кто-то из женщин, за