— Через три двери от твоей.
— Устала?
— Неимоверно. Как голова?
— На месте.
— Вижу, — усмехаюсь. — Болит?
— Пустяки.
Где-то звучит выстрелом салют, и я вздрагиваю от неожиданности, но после второго залпа осознаю причину.
— Это пройдёт, — обещает Владимир, укладывая руку на моё плечо. — А теперь давай отдыхать что ли?
Он проверяет все окна и двери, прежде чем лечь, а я добираюсь до кровати, наконец-то. В комнате тихо, только часы в гостиной мерно отсчитывают секунды. И осознаю, что тревога будто отступает на шаг, когда напоминаю, что Владимир рядом.
— Инга, — обращается ко меня через дверь. — Если что — зови. Даже если приснился кошмар.
Конечно, я не стану этого делать. Но от его слов становится как-то спокойно и тепло на душе. И в такие моменты не обязательно быть сильной, можно просто кому-то довериться.
Глава 67
Последующие несколько дней то и дело куда-то бегу. Приходят новости о бухгалтере, которая решила прийти с повинной, вешая всё на Ростовцева. Якобы он угрожал ей, держал в страхе, и она не могла никому довериться, потому что он обещал выложить компромат с её интимными фотографиями в сеть. Я мало верю в этот бред, надеюсь, следователи тоже не станут. А пока идёт следствие, не буду вмешиваться.
Новости из больницы приходят неутешительные. Я всё же надеялась, что Ростовцев понесёт наказание в местах не столь отдалённых, чтобы прочувствовал в полной мере на своей шкуре, что у всего есть своя цена, и за грехи следует платить.
Я не желала ему смерти. Вина за то, что произошло, лишь отчасти лежит на мне. Он просто слишком боялся. Трус по жизни, не сумевший справиться с эмоциями, которые ударили по больному. Итог — кровоизлияние в мозг, и я, как ближайший родственник, выдала согласие на операцию. Шансы были небольшие. Выживаемость от тридцати, но невмешательство грозило медленной смертью или превращением человека в овощ.
Я ненавидела Ростовцева, но не настолько, чтобы не попытаться спасти. Хотя бы затем, чтобы он заплатил по счетам.
Не могу просто отказаться от него, я всё же человек, пусть и экс-супруга, потому что документы должны были в скором времени лечь мне на стол.
Звонила сыну, телефон недоступен. Пришлось набирать Жарову, чтобы через него передать послание. Он был уже в курсе событий.
— Ты сама как? — интересуется у меня.
— Цвету' и пахну.
— Мне рассказали, что произошло вчера.
— Даже так?
— Зря я послушал тебя и отозвал человека. Этого можно было бы избежать.
— Где Слав? — решаю сменить неприятную тему, потому что, как только начинаю думать о своей смерти, становится неимоверно страшно.
— В другом городе, выполняет одно поручение.
— Надеюсь, ты не намереваешься сделать из него мафиозника, — под ложечкой неприятно ноет, а Жаров снова закашливается, и это звучит страшно.
— Мой человек с ним. Хочу, чтобы он стал во главе небольшого завода, но для этого есть условие: он должен выучиться заочно в институте по деревообрабатывающей отрасли.
— Что? — не верю своим ушам. — Слав и учёба?
Признаться, это не укладывается в голове, но ход очень даже неплохой. Сыну не просто подарят что-то, он должен это заслужить. Да, не с нуля, как многие другие, но ему и не подадут на золотом блюде всё готовое. Всё гениальное просто….
— Ты плохо знаешь собственного сына, Инга. Впереди три месяца реабилитации в хорошем месте, я уже договорился. Он сильный. У него есть стержень, а вот чего нет — цели. Он привык жить, как раньше, ничерта не делая.
— Камень в мой огород? — фыркаю. — Не поздно ли взялся за воспитание внука и дочери?
Тут же прикусываю язык, вспоминая, что это с моей подачи Слав у него. Жаров проглатывает вопрос, решая ничего не отвечать.
— Подожди, — только сейчас доходит слово реабилитация. — Куда ты намерен отправить моего сына?
— Своего внука, — тут уж он напоминает мне о наших родственных связях. — Инга, Ростислав нуждается в профессиональной медицинской помощи, я тебе говорю, как человек, который разбирается в подобных вопросах.
Снова кашель.
— Я выполню твою просьбу, но это не дело пяти минут.
Он прав. Этот человек чертовски прав. Но я не могу так просто согласиться с тем, кого ненавидела все эти годы. Кому бы сказала чёрное, назови он белый цвет, отвратительно, если он считает что-то прекрасным. Кому бы я постоянно перечила лишь потому, что он отнял моё детство и молодость матери. Но сейчас просто молчу, потому что глупо говорить что-то противоположное.
— Я хотел позвонить тебе сам завтра, предложить встретиться.
— По делу?
— Конечно. Хочу передать папку, в которой собрано всё, что мои люди смогли найти против твоего мужа. Скажу сразу — я её не открывал, — удивляет меня репликой.
Молчу.
— Не спросишь «почему?»
— Нет.
— Отвечу сам: это твоя жизнь, Инга, и я не намерен в неё вмешиваться. Только по твоей просьбе, как произошло с Ростиславом. Если ты захочешь поговорить о том, что в папке, я всегда тебя выслушаю. Сейчас же она принадлежит лишь тебе.
— И твоим людям, — напоминаю, а он смеётся лающим смехом.
— Прости, но убивать никого не буду. Стирать память так и не научился.
Шутки за 300 от бандита. Но надо отдать ему должное, сейчас он совершенно не похож на того мужчину, который застыл в моей памяти с перекошенным от злобы лицом, с зажатым кулаком, на котором сбиты костяшки, с ненавистью в глазах, которую дарил мне и матери.
— Инга… Я изменился, — говорит, словно слышит мои мысли. Но так не бывает, нет же? — Хватит таить обиду, дочка. Я сделаю для тебя всё, что захочешь.
— Не надо слов, Андрей Жаров, — нарочно отдаляю его от себя за счёт имени и фамилии. — Ничего не надо, кроме того, что уже сделано.
— Завтра в семь в ресторане «Якорь», — решает прервать разговор. — И про Руслана я скажу. Он отвратительный муж, но как отец может рассчитывать на то, что к нему придут попрощаться.
— Знаешь что-то, чего не знаю я? — закрадывается сомнение. — Там тоже свой человек?
— Все мы смертны. Сегодня, завтра, через год, — спускается до шёпота. — Хорошего вечера, Инга, — последнее, что слышу от Жарова, и он вешает трубку.
— Ты готова? — тут же звонит Владимир, и я беру телефон.
— К чему?
— У тебя сеанс, забыла?
Цокаю языком, смотря на часы. Совсем вылетело из головы. Это уже третий, и о результатах говорить рано. Но у меня такое чувство, что Владимир и его друг верят в меня куда больше, чем я сама. Или же я просто устала, потому