— Инга, можно завтра взять выходной? — интересуется, когда намерен уйти.
— Конечно, что за вопрос! — говорю, а у самой внутри всё сжимается. Наверное, я достала его с вечными поездками, бегами и проблемами. Или же у него просто женщина. У такого мужчины не может не быть женщины.
— Завтра дочь с внуком приезжает на пару недель, встретить надо.
— Конечно! — радуюсь, будто в лотерею выиграла. Не тяготится. Дочь приезжает. — Хоть неделю, всё нормально.
— Неделю не возьму, — качает головой.
— Почему?
— Скучать буду, — улыбается, и то ли в его словах правда, то ли шутка, не могу понять. Но хочется, чтобы было первое.
Он желает спокойной ночи и уходит. А я остаюсь. Прислушиваюсь к себе. Такое чувство, будто легче стала, словно камень с души упал. Улыбаюсь себе в зеркале. Наконец-то хочется жить по-настоящему.
Глава 72
— Выглядишь хорошо, — делает мне комплимент Евгений. — Будто светишься изнутри.
Сегодня пятнадцатый сеанс, и он прав — настроение у меня за последнее время улучшилось. Во-первых, Ростик взялся за ум. Во-вторых, нам с Владимиром нравится проводить время вместе. В-третьих, документы, которые передал отец, способны похоронить Ростовцева, как только он выйдет из больницы.
Только его состояние вот уже третью неделю оценивается, как критическое. Он не идёт на поправку, но и не торопится на тот свет. А я терпеливо жду, созваниваясь с врачами и оплачивая лекарства, которые необходимы. Наверное, со стороны кажется, что я заботливая жена, которая продолжает любить, пусть муж и причинил ей столько боли. Но я знаю, что мной руководит не сострадание и не желание сохранить марку. Я мечтаю увидеть, как на суде Руслана приговорят к пожизненному сроку.
Об Ульяне я ничего отцу не говорила, он узнал от матери. Через четыре дня меня вызвали к следователю, и я готова была дать отпор, но, к моему удивлению, он принёс извинения. Так и сказал.
— Инга Андреевна. Мне очень жаль, что я проявил некомпетентность по отношению к этому делу, оскорбил вас, подозревая не просто в том, чего вы не делали, а в происшествии, касательно вашей сестры. Впредь не буду делать столь поспешных выводов, надеюсь, инцидент исчерпан.
— Моргните, если под столом сидит человек, приставив дуло пистолета к вашему животу, — говорю спокойно, без тени улыбки. Вижу, как ходят желваки на лице напротив, но он растягивает некрасиво губы. — А вот с улыбкой я бы посоветовала вам потренироваться, — отмечаю. — Ответите на вопрос честно?
— Конечно, — он говорит, но за словом звучит примерно: «желаю, чтобы ты убралась из моего кабинета немедленно».
— Кто вам звонил, что вы теперь расшаркиваетесь так низко?
— Это моя личная инициатива.
— Ясно, — делаю вид, что поверила. — Честность — не ваша сильная сторона. Но мне не нужны заступники. Расследуйте, как надо. Я за то, чтобы виновные отвечали за то, что делают. Если это я…
— Не юродствуйте, Инга АНДРЕЕВНА, — нарочно выделяет моё отчество, и я убеждаюсь, что причина кроется в Жданове. — Дело закрыто. Виновный найден.
— Хотелось бы узнать подробности.
Уже позже пересказываю историю Лере, которая цокает языком на другом конце провода.
— Восточная кровь не прощает, — делает она вывод. — И что теперь ему будет?
— Да ничего. Сюда он больше не приедет — делать нечего, будет воспитывать ребёнка, говоря, что его мать дрянь. Я знала, что брак с иностранцем до добра не доведёт. Конечно, есть случаи счастливых семей, но это не про мою сестру. Ульяна заигралась, а такие, как Кадир, обиды не прощают.
Он заплатил человеку, не сам дотянулся. Ему прислали отчёт, когда он уже был далеко отсюда. А на похороны Ульяны пришло мало людей. Мать рыдала и по этому поводу, что дочь не нажила хороших друзей и знакомых, которые бы грустили о её уходе. А я спокойно сидела рядом, думая о том, насколько жизнь быстротечна. Ещё недавно жили вместе d одной квартире, носили маленькие хвостики, а теперь мне полвека почти, а Ульяне никогда не будет столько.
Я оплатила всё, что нужно. Не скупилась на похороны. Простила ли? Не знаю, я старалась не думать об этом, чтобы не лукавить. Просто отдала дань сестре, дабы жить дальше. Хочется верить, что она поступила бы так же.
Глава 73
А сегодня у меня сеанс иглотерапии.
Всё то же: приглушённый свет, тонкий аромат масла лаванды, гладкие поверхности. Всё как обычно, и я уже выучила, как это будет. Обычно, но не совсем.
В какой-то момент ногу сводит, и я ощущаю тепло в пальцах. Боюсь пошевелиться и открыть глаза, потому что ощущение может исчезнуть. Что, если я просто придумываю себе то, чего нет и быть не может?
— Что-то не так? — интересуется Евгений.
— Почему ты спрашиваешь?
— Чувствую, как напряглось твоё тело, ты будто каменная.
— Мне показалось что…, - начинаю, но тут же перебиваю саму себя. — Нет, глупости.
— Говори.
— Какое-то фантомное тепло в ногах.
— Это не показалось, — кивает он. — Это хорошая реакция. Значит, организм начинает просыпаться. Сегодня немного поменяем точки воздействия. Добавим зоны на руках. Стимуляция меридианов верхнего тела помогает активировать спинной отдел.
Он просит перевернуться меня на спину. Работает сосредоточенно. Его руки двигаются чётко и бережно. Иглы — тоньше волоска, но каждая из них будто разговаривает с моим телом, даёт команду.
— Скажи, когда почувствуешь пульсацию или покалывание, — говорит Евгений, ставя иглу в точку между локтем и запястьем.
— Уже, — выдыхаю. — Как будто ток по ладони пошёл.
— Отлично. Это движение ци. Нервные окончания откликаются. Это как пробуждение после долгого сна. Бывает больно, но чаще — странно.
Иглы входят в плечи, грудной отдел, живот. Ощущения разные: лёгкое давление, пульсация, жар, то в одной, то в другой точке. Особенно чувствуется область чуть выше колен, я вздрагиваю и смотрю на потолок широко открытыми глазами.
— Зона застоя. Но мы разбудим её.
Ставит последнюю иглу в центр стопы. Лёгкий укол, потом мурашки бегут вверх по ногам.
— Я здесь, — напоминает он, отступая к столику. — Двадцать минут. Дыши ровно, не держи напряжение в животе.
Стараюсь делать то, что он говорит, и чувствую, как предательская слеза сползает по левому виску, хотя я совершенно не намерена плакать. Стереть не могу — все руки в иглах, а потому закрываю глаза, пытаясь подавить странную радость, наполняющую меня. Неужели, мы сдвинулись с мёртвой точки?
Молчание. Слушаю своё тело. Действительно: будто каждая игла — антенна, передающая