Андрей Рябушкин. Садко, богатый новгородский гость. Иллюстрация к книге «Русские былинные богатыри». 1895 г.
«Как тронуло Садка в плечо во правое:
“Ай же ты, Садке Новгородскиий!
Полно играть в гуселышки яровчаты!”
Обернулся – глядит Садке Новгородскиий:
Ажно стоит старик седатыий» [49].
Посоветовал старец гусляру оборвать струны, а когда Морской царь захочет его женить на одной из своих дочерей, выбрать последнюю и пальцем ее не трогать, чтобы не остаться навечно на морском дне.
Так Садко и поступил, к большому неудовольствию своего хозяина: оборвал струны, чтобы тот остановился, а затем выбрал из предложенных красавиц (а было их больше трех сотен) Чернаву.
Сделал Садко все так, как Никола Можайский сказал, и после свадебного пира улегся спать, а проснулся в Новгороде на крутом кряже реки Чернавы и увидел, как по Волхову приближаются к городу его корабли. Снова стал Садко богатым купцом. Построил он церкви Николы Можайского и Пресвятой Богородицы, но в море больше не выходил.
У владыки мировых вод и хозяина морского дна Морского царя огромный хрустальный дворец с несметными богатствами – ведь к нему попадают грузы с затонувших кораблей. Вся эта роскошь находится то ли на дне морском, то ли в Ильмень-озере. Он любит музыку, и, когда пускается в пляс, на поверхности моря разыгрывается буря. У царя огромная семья: жена Водяница и больше четырехсот дочерей! Считается, что они – олицетворение многочисленных русских рек.
Судьба второго знаменитого героя новгородских былин не менее интересная. Если в остальных «преданиях старины глубокой» герои сражаются с врагами, то у Василия Буслаева враг – он сам. И ведь был парень из приличной (боярской) семьи. Получил по тем временам хорошее образование, но вырос боярский сын настоящим разбойником-ушкуйником, гулякой и драчуном.
Сергей Соломко. Настасья Королевична. 1917 г.
Сергей Соломко. Василиса Микулична. 1917 г.
«И стал Васильюшко по Нову-граду похаживать
И не легкия шуточки пошучивать:
Кого хватит за руку,
Рвет руку из плеча вон;
Кого хватит за ногу,
Рвет ногу из ходилов вон;
Кого хватит за головушку,
Головой вертит, будто пугвицей» [50].
И дружину себе по совету матери набрал из крепких молодцов. Совсем житья от него не стало: явился со своими дружинниками незваным на княжеский пир и разогнал всех гостей, затем устроил побоище в Новгороде, убив в том числе собственного крестного отца. Да так разошелся, что понадобилось явление Матери Пресвятой Богородицы, чтобы угомонить буяна.
Только к старости вдруг проснулась у Буслаева совесть: ужаснулся Василий содеянному и отправился в Иерусалим со своей дружиной замаливать грехи. Но впрок ему это не пошло: он нарушал все существующие моральные правила и запреты, и Василию было предсказано, что ждет его за это смерть. Но буян в это не поверил. А когда доплыл его корабль до Сорочинской горы, то поднялся он вместе с дружиной на самый верх, где лежал огромный камень с надписью, предупреждавшей: кто вдоль него прыгнет, тот погибнет. Вся дружина стала его перепрыгивать поперек, а Буслаев прыгнул вдоль, но не допрыгнул и разбился.
Николай Богданов-Бельский. Новая сказка. 1891 г. Национальный художественный музей Республики Беларусь
Разумеется, русский эпос не ограничивается только былинами об упомянутых здесь героях, но лицом отечественного былинного эпоса являются именно они.
Кругом враги…
Наверное, так думали богатыри, выезжая в дозор. И действительно, кого только не встретишь в былинах. Тут вам и Соловей-разбойник, и Идолище поганое, и Калин-царь… Только нет-нет да и проглянут в их образах змеиные черты. Так что битва Перуна со Змеем, немного видоизменившись, продолжилась и в рассказах о могучих богатырях. Давайте пройдемся по уже упомянутым былинам и начнем с Соловья, встретившегося Илье Муромцу на пути в стольный Киев-град. В одном варианте былины Соловей сидит на семи дубах, в другом – на двенадцати. Не будем спорить о количестве, поскольку сказитель хотел только подчеркнуть размеры противника Ильи Муромца. Вряд ли даже очень большой птице понадобилось бы гнездо на двенадцати дубах. Да и дубы упомянуты здесь не зря, поскольку, как вы помните, с ними теснейшим образом связан Перун. Скорее, речь здесь идет о нашем знакомом Змее, тем более что Соловей шипит по-змеиному. Во всяком случае, специалисты находят родственные связи между Соловьем-разбойником и Змеем – Рогатым Соколом (Соловьем), образ которого встречается чаще в белорусских сказках и легендах.
Змеиное происхождение (помимо того, что это образ врага-кочевника) прослеживается и в портрете Идолища поганого. Например, это его обжорство, которым тот хвастается, сравнивая себя с Ильей Муромцем. Никто другой из представителей потустороннего мира не съел бы за раз быка:
«Говорит-то тут калика перехожая:
“Еще ты ведь по многу ли, царь, пьешь и ешь,
Ты ведь пьешь, ты и ешь, да все кушаешь?” —
“Я-то пью-ту, я все чарочку пью пива полтора ведра,
Я все кушаю хлеба по семи пудов;
Я ведь мяса-то ем – к выти все быка я съем”» [51].
Под стать Идолищу Чудище, с которым Илье Муромцу пришлось иметь дело в Царьграде:
«Померкло у нас да соньцо красное,
Потухла звезда да поднебесная:
И нынче у нас во Царе-граде
Наехало проклятое чудишшо…» [52]
Есть змеиный противник и у Добрыни Никитича – та самая Змея, чьих детенышей он потаптывает на горе Сорочинской. Да не простая то змеюка, а огромное чудовище. Добрыне вообще везет на встречи со змеями. Решил заняться личной жизнью – и там столкнулся со Змеем Горынычем, полюбовником ведьмы Маринки.
Эстафету змееборства принимает у старших богатырей Алеша Попович,