В 1960-х и 1970-х годах несколько смелых антропологов стали привлекать больше внимания к теме гомосексуальности, которую более или менее игнорировали с 1930-х годов (Wilson, 2019). Этот раздел получил название «антропология геев и лесбиянок», а затем стал квир- и трансгендерной антропологией. Продолжая эту этнографическую традицию, антропологи смогли без осуждения понять образ жизни людей с альтернативным гендером. Ава Уилсон цитирует важное раннее исследование Эстер Ньютон (1972), посвященное дрэг-квин, уличным феям и чувственности кэмп [28], подчеркивая, как можно понимать эти группы по отношению к обществу, в котором господствовала гомофобия. Гейл Рубин (1984) помогла антропологам понять сексуальность как выражение угнетения в обществах. В своих исследованиях Рубин изучает то, что считается наиболее желанной формой сексуальности (гетеросексуальность, брак) в противовес альтернативным, стигматизированным формам сексуальности. Хотя раньше столь важную работу преимущественно игнорировали в антропологии, позже она стала синонимична квир-антропологии.
С 80-х годов прошлого века люди в обществах на Глобальном Севере (особенно молодое поколение) стали использовать термин «квир» в положительном смысле, как символ солидарности и гордости и отрицания господствующих сексуальных и гендерных норм. «Квир» также стал политическим термином, и с ним связана позиция о том, что люди с альтернативными гендерными идентичностями имеют права, а также заслуживают равенства и жизни без харассмента и насилия, как и все остальные. Категории «геи» и «лесбиянки» также стали проблематичными, поскольку «они не охватывали масштаб эротических переживаний, которые господствующие представления о влечении считали извращенными» (Wilson, 2019: 6). Для некоторых людей предпочтительнее не расширять акроним ЛГБТК+, пытаясь охватить все множество альтернативных гендерных идентичностей, а использовать термин «квир» как общую концепцию, допускающую все формы интерпретации. Это не значит, что акроним ЛГБТК+ больше не используется: многие люди использует его или альтернативные слова, чтобы описать свой гендер. Тем не менее сам термин «квир-теория» был официально принят в 1989 году не просто для того, чтобы категоризировать типы альтернативных гендеров, но и чтобы исследовать связь, в которой власть и сопротивление проявляются через эти выражения гендера. Квир-теория обращает внимание на то, как люди, чья сексуальность и гендер считаются девиантными, могут быть демонизированы или даже не признаваться людьми (Weiss, 2016).
Антропологи основываются на идее о перформативности гендера. Иными словами — на том, что гендер выражается при помощи поведения и речи, а не закладывается биологически. Квир-теоретики занимают критическую позицию, также изучая влияние капитализма, религии, миграции и глобализации на сексуальные желания людей и их гендерное поведение. Они также признают, что гендер и сексуальность ситуационны: они могут меняться в зависимости от контекста. По сути, квир-антропология обращает внимание людей на то, что применение категорий сексуальности, характерных для Глобального Севера, в остальных культурных контекстах имеет ограничивающий эффект и не позволяет понять причины самоидентификации народов, их мотиваций, выбора и поведения. Например, значение секса двух мужчин в Омане сильно отличается от секса между мужчинами в племени самбия в Папуа — Новой Гвинее. Гомосексуальные половые отношения между мужчинами могут повышать или снижать маскулинность, могут быть принудительными (например, у самбия — см. Herdt, 1982) или наказуемыми в определенных контекстах. Таким образом, при разных обстоятельствах сексуальная активность может определять, а может и не определять гендер или сексуальную идентичность. Уилсон (2019) приводит пример проблем, возникающих при применении категорий гендера из Глобального Севера в контекстах, где существуют альтернативные гендерные идентичности: например, во время эпидемии СПИДа в Африке южнее Сахары. В этих условиях традиционные эпидемиологические методы не позволяли понять местную культуру гомосексуальных мужчин, поэтому исследователи-медики не понимали, как происходит заражение ВИЧ. Используя этнографический подход, антропологи смогли объяснить те контексты, в которых в определенных сообществах у людей было несколько партнеров. На этом примере они также объяснили, почему программам здоровья, которые ориентировались на слово «гей», не удалось учесть тех мужчин, которые периодически занимались сексом с другими мужчинами, при этом не воспринимая себя как «геев» (Boellstorff, 2011). Существует много примеров мужчин в Латинской Америки, которые идентифицируют себя как гетеросексуалов и при этом занимаются сексом с другими мужчинами. По их мнению, они не ставят свой гетеросексуальный статус под сомнение при условии, что они выполняют «активную» роль, пенетрируя своих партнеров, а не наоборот (Gutmann, 2007).
Уилсон отмечает, что несмотря на то, что в порядке исключения существуют детальные этнографические исследования по этой теме и вне Глобального Севера, например, исследование hijras в Индии, трансидентичностей в Юго-Восточной Азии и travesti в Южной Америке (все они более детально описаны далее в этой главе), бóльшая часть академических исследований сосредоточена на квир-жизни в Соединенных Штатах. Кроме того, большая часть этих исследований проводится в городах. Несмотря на этот недостаток, квир-теоретики не игнорируют историю; на самом деле их подход крайне интерсекциональный и они понимают гендер, сексуальность и влечение как часть наследия колониализма и культур плантаций (Morgensen, 2011).
Квир-теоретики внимательно следят за тем, чтобы не воспринимать транснациональную квир-культуру как экспорт современной культуры Глобального Севера. Они не предполагают, что западная культура каким-то образом более продвинута в вопросах квир-практик и прав. Скорее, квир-теоретики стремятся исследовать, как глобализация приводит к гибридным формам идентичности посредством динамики геополитики, туризма и усиленных форм коммуникации. Квир-теоретики и исследователи интересуются тем, как идеи о квир-идентичности распространяются по интернету или социальным сетям подобно тому, как это делает, скажем, информация о гормональной терапии, хирургии и других модификациях.
Сама квир-теория эволюционирует по мере того, как гендерные идентичности меняются с течением времени. К примеру, с 90-х годов XX века стала появляться литература, исследовавшая квир-теорию через группы и отдельных представителей коренных народов. Предположительно это могло быть ответом на склонность некоторых антропологов классифицировать разнообразные гендеры и сексуальности коренных народов в единую «третью» категорию (Whalley, 2018). Такие ученые утверждают, что в культуре многих коренных народов есть долгая история альтернативных гендерных идентичностей, но при этом они отвергают так называемые ограниченные концепции гендерных альтернатив и ролей, введенные белыми поселенцами.
Антропологи вносили и продолжают вносить большой вклад в демонстрацию того, что гендер и сексуальность не неизбежны и не основаны на биологии. Квир-теория сыграла важную роль в привлечении внимания к сложным формам альтернативных гендерных идентичностей в положительном и контекстуальном ключе, признавая при этом зависящие от конкретной культуры испытания, с которыми сталкиваются эти индивиды и группы.
Гендер, взаимоотношения и власть
Гендер основан на конкретных культурных интерпретациях аспектов