Мэрилин Стратерн (1988), одна из главных антропологов-феминисток, подробно писала о гендере и сыграла важную роль в критике идей Ортнер, опираясь на свою полевую работу в Соединенном Королевстве и Папуа — Новой Гвинее. Она утверждала, что существуют разные определения гендера в зависимости от конкретного места и времени, и критиковала идею о том, что категории природы и культуры универсальны. Современные антропологи признают эти важные различия, и сегодня существует несколько ветвей феминизма. К ним относятся течения феминизма не из Европы и Америки, постулаты которых часто отличаются от тех, которые характерны для их европейских и американских аналогов. Особые формы феминизма, например, в Латинской Америке, существуют уже какое-то время, а африканские феминистки, такие как Ойеронке Оевуми (1997) и Ифи Амадиуме (1987), используют исторические и антропологические исследования, чтобы бросить вызов феминистским идеям на Глобальном Севере, в том числе представлению об универсальной подчиненности женщин мужчинам.
КРИТИЧЕСКАЯ ФЕМИНИСТСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ
В 70-х годах прошлого века главной критикой существующих работ на тему гендера (и антропологии в целом) было то, что они отражали мужскую предвзятость — предвзятость антропологов-мужчин, смешивавших собственные предположения и ожидания касательно ролей мужчин и женщин с этнографическими исследованиями и своими публикациями. Ширли Арденер (1975) предполагала, что мужчины и женщины по-разному видят мир вокруг себя (она называла это разными мировоззрениями) и что решением этой проблемы было не «приобщение женщин» к существующим антропологическим моделям, а развитие новых этнографических способов постичь отдельный и отчетливый жизненный опыт женщин. Такие антропологи, как, например, Мишель Розальдо, Луиз Лэмфир и Шерри Ортнер, начали заниматься этим с 70-х годов XX века.
Рассматривая важность роли критической феминистской антропологии в современном обществе, Дана-Айн Дэвис и Криста Крейвен (2018) утверждают, что важно всегда относиться к исследовательской работе самокритично — например, антропологи должны постоянно задаваться вопросом, как исследования разрабатываются, а также задумываться об этике, власти и привилегиях. Они считают, что антропологи должны отдавать себе отчет в том, что они как исследователи обладают привилегией при помощи ручки или клавиатуры выбирать, какие именно истории будут рассказаны. Еще одной сферой, в которой феминистская антропология остается важной и сегодня, является публичная антропология. Дэвис и Крейвен утверждают, что феминистки играют крайне важную роль в «увеличении громкости» индивидуальных голосов, которых иначе может быть не слышно. Один из способов обеспечить такой акцент на вовлечении заключался в том, что они называли себя «активистками-учеными», а не «учеными-активистками».
КРИТИКА ФЕМИНИСТСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ
Розальдо (1974) критикует склонность феминисток относиться к другим современным культурам так, как будто они развились подобно культурам на Глобальном Севере, и даже предполагать, что для обществ вне Европы и Америки характерен более традиционный и патриархальный подход, поскольку в них якобы не знают о концепциях феминизма.
Стратерн (1988) подчеркивает периодически странные взаимоотношения между феминизмом и антропологией. Феминизм постоянно пытается бросить вызов патриархальной идеологии, из которой произошла антропология; антропология указывает на то, насколько узок европейский и американский феминизм в своем мировоззрении.
В последнее время феминистские антропологи стали делать акцент на различиях между женщинами, чтобы лучше понимать их и более эффективно изучать.
Ученые в области феминизма также все больше осознают необходимость применять более межотраслевой подход. Это значит, что все очевиднее становится комплексное влияние этноса, социального класса, политической маргинализации, колониального наследия и многого другого на опыт женщин. Говорить о едином «опыте женщин» отныне неуместно. Антропологи также предпринимали попытки исследовать мужчин в контексте гендера, и теперь все заметнее становится тенденция говорить об антропологии гендера, то есть об антропологическом исследовании взаимоотношений между мужчинами и женщинами и создания и сохранения гендерных идентичностей.
Кроме того, некоторые феминистские антропологи также критикуют антропологию как дисциплину изнутри. Темнокожая феминистка Линн Боллес (2013), например, утверждает, что белые привилегии являются доминирующей идеологией в американском обществе и научных кругах, включая антропологию. Она утверждает, что именно привилегия белых позволяет белым феминистским антропологам безнаказанно игнорировать черных феминистских антропологов — например, не цитируя их работы или не признавая их работу иным образом. Она утверждает, что, несмотря на наличие инструментов для анализа социальных форм неравенства, сами антропологи «сделали черную феминистскую антропологию почти невидимой» (2013: 57).
Задание
Как опыт женщин может отличаться в зависимости от культуры?
По вашему опыту, женщины выступают посредниками между «природой» и «культурой»?
Должно ли быть так, чтобы только женщины исследовали женщин в антропологии? Поясните свой ответ.
Распространение западного феминизма — это хорошо? Если да, то почему?
Квир-теория
Термин «квир» ранее использовался для обозначения негатива, оскорбления. Впрочем, не так давно антропологи и не только повторно присвоили это термин и стали использовать его в более положительном ключе, не занимая гомофобную позицию при описании гендерных вариаций. Антропологи не стремятся установить универсальную классификацию идентичностей ЛГБТК+; скорее, с использованием этнографических методов они пытаются понять разные формы, которые принимают гендер и сексуальные идентичности, учитывая то, что сексуальность и гендер невозможно и нельзя смешивать. Кроме того, квир-теория подчеркивает, что контексты, в которых зарождаются подобные идентичности, значимы и должны быть изучены. К таким контекстам относится, например, наследие колониальных режимов и локальное культурное понимание сексуальности.
Судя по данным в одной лишь этой главе, становится очевидно, что антропология XX века помогла сформировать то, как люди сегодня понимают альтернативные гендерные идентичности.