Он помолчал, а потом добавил ещё тише:
— Знаешь, мне кажется, что там, наверху, — он чуть заметно ткнул указательным пальцем в потолок, — немного остыли к космосу. И это меня тревожит больше всего.
Я мысленно добавил, что, возможно, даже и не «немного». После триумфов Гагарина, Леонова и остальных космонавтов из первого набора эйфория схлынула, а ежедневная, рутинная и дорогая работа по покорению Луны не выглядела такой же перспективной, к тому же появились и новые интересы.
— Ну, если надо что-то принести, то принесёте. Я уверен, что вы справитесь, отец.
Отец тяжело вздохнул.
— Справимся, куда мы денемся. Ладно, — он с силой хлопнул себя по коленям и встал. — Хватит о грустном. Пойдём есть. По правде говоря, я сбежал сюда, в том числе и для того, чтобы просто выспаться.
Мы оба рассмеялись. Мысли наши были схожи.
— Не поверишь, отец, но у меня планы ровно такие же.
Когда мы спускались в ресторан, отец неожиданно спросил:
— Слушай, а ты с Натальей давно списывался?
Вопрос застал меня врасплох. Я нахмурился, пытаясь вспомнить.
— Давно, — кивнул я. — Ещё до моего приезда в Москву в последний отпуск. А виделись в последний раз у Сергея Павловича дома. А что?
— Да так, — ответил отец как бы невзначай, неопределённо поводя рукой в воздухе. — Странная она в последнее время. Месяца три-четыре. Исхудала сильно, ходит вся задумчивая. Если и улыбается, то будто через силу. Думал, ты в курсе. Может, случилось что. Или помочь чем надо.
— Не в курсе, — озадаченно проговорил я, и внутри меня шевельнулось то самое, позабытое было за учёбой, чувство тревоги, связанное с Натальей.
— А ещё мне временами кажется, будто она избегает нашего общества, — продолжил отец. — Раньше всегда охотно беседовала, чай с Ниной Ивановной пила, а сейчас… её будто подменили.
— Я выясню, — коротко сказал я, ощущая, как эйфория от увольнительной начинает потихоньку таять, вытесняемая смутным, но настойчивым беспокойством.
Мы поужинали в почти полном молчании, каждый погружённый в свои мысли. После этого мы вернулись в номер и последовали своему гениальному плану — выспались вволю.
Проснулись мы уже ближе к вечеру. Сходили на ужин, а после, поскольку погода к вечеру наладилась, решили прогуляться по вечернему Волгограду.
Во время неспешной прогулки мои мысли вновь и вновь возвращались к Наташе. Сначала интуиция, потом слова отца. Нет, слишком много совпадений. Нужно было позвонить ей и выяснить, в чём дело. Уж мне-то, я был уверен, она скажет правду.
Глянув на часы и прикинув, что время ещё не позднее, я сказал отцу:
— Отец, я схожу… позвоню кое-кому, раз уж появилась такая возможность. В училище-то с этим туго.
— Конечно, сын, — кивнул он. — Я тут постою, квасу выпью.
Я отыскал на улице телефонную будку, зашёл в неё и по памяти набрал номер Натальи. Трубку не брали долго. А когда взяли, ответ меня сильно удивил.
— Паш-шёл к чёрту! — прокричал женский голос, и на том конце положили трубку.
Услышав гудки, я озадаченно посмотрел на трубку в своих руках.
— И что это сейчас было? — спросил я у неё, но ответа, ожидаемо, не последовало.
Набрав номер повторно, я дождался, когда трубку снова снимут, и, не дав никому и слова сказать, быстро проговорил:
— Наталью Грачёву к телефону позовите.
Несколько секунд трубка безмолвствовала, а затем я услышал протяжное: «На-ату-уси-ик, ик! Тебя-я!» Практически через минуту к трубке, наконец-то, подошла Наталья.
— Ал-ле? — проговорила она в трубку.
— Наталья, здравствуй. Это Сергей.
— О-о-о, — протянула она в ответ. — Сергей! Ну здравствуй, Сергей. Сколько лет, сколько зим. Чем обязана? Снова кто-то приболел, да? — участливо поинтересовалась она.
Я снова озадаченно уставился на трубку. Сарказм? Это было совершенно не похоже на ту Наталью, которую я видел в последний раз у Королёвых. Этот развязный, слегка циничный тон больше подходил той, прошлой Наталье. Да даже тогда… Не похоже.
— Наталья, ты пьяна? — прямо спросил я.
Она хихикнула.
— Чучуточку, — игриво сказала она и продолжила: — Ты не поверишь! Да я и сама не сразу поверила. Но! У подруги жених оказался козлом! Вот, отмечаем чудо такое.
— Понятно, — хмыкнул я. — А ты? — спросил и тут же поморщился от своего косноязычия.
— А что я? Я не козёл, — получил я закономерный ответ на свой вопрос. Я улыбнулся.
— Да, это верно, — проговорил я, чуть смягчив голос. — Ты не козёл.
— Угу, — слегка задумчиво протянула Наталья. — Потому что коза.
Я рассмеялся. Удивительно, но пока мы говорили весь этот вздор, моё беспокойство стало понемногу отступать, сменяясь спокойствием.
— Наташа, — проговорил я уже серьёзно. — Как ты?
Она ответила не сразу. Но когда заговорила вновь, то из её тона исчезла хмельная игривость, словно её и не было.
— У меня всё в порядке, Серёжа. Спасибо, что спросил.
— Точно? — переспросил я.
— Абсолютно, — ответила Наталья.
На заднем фоне послышался тот же женский голос, который настойчиво выкрикивал её имя.
— Ты извини, но мне правда пора. Сам понимаешь, чудо дело такое, непростое.
— Понимаю, — отозвался я. — Ну тогда пока. Рад был тебя слышать.
Я уже собирался повесить трубку, как Наталья внезапно остановила меня:
— Серёжа…
— М?
— Ты… ты мне веришь? — спросила она меня, и в моей памяти всплыло одно воспоминание. Наталья уже спрашивала меня об этом однажды, и причины для того вопроса были не самые приятные.
— Конечно, — практически сразу ответил я.
— Хорошо, — коротко сказала она и положила трубку.
Отступившая было тревога вернулась. Что-то было не так. Однозначно.
Я толкнул дверь телефонной будки и вышел на улицу. В тот же момент над городом грянул оглушительный раскат грома и с неба упали первые тяжёлые капли дождя.
— Ну что, всё в порядке? — спросил отец, вглядываясь в моё лицо, когда я подошёл к нему. Он, кажется, всё понял без слов.
— Да, — сухо ответил я.
— Точно? — переспросил он, положив руку мне на плечо.
— Абсолютно, — так же сухо проговорил я.
Отец тяжело вздохнул. Но больше расспрашивать не стал. Спасибо ему за это. Мне сейчас нужно было подумать.
— Ну, тогда пойдём. Скоро ливанёт как следует.
Кивнув, я пошёл рядом с ним по темнеющим улицам. Теперь я был полностью уверен: Наталья мне соврала.
Глава 6
Суточная передышка подействовала на меня благотворно. Я получил необходимую для организма передышку, и это стало своеобразной перезагрузкой. С новыми силами я ринулся в бой.
До выпуска из училища оставались считаные недели, и финальный рывок требовал максимальной концентрации.
Я активно сдавал последние экзамены. Параллельно с этим кипела подготовка к самому выпускному.