Но и я не кукурузу стерёг.
Я этого ждал.
Я сместился вправо — движение началось ещё до того, как Копчёный успел завершить взмах. Электрошок просвистел по воздуху там, где было моё туловище мгновение назад. А я в тот же момент выкинул боковой удар.
БАМ!
Удар вышел не идеальный, немного смазанный, но при таком весе — достаточный, чтобы Копчёный кувырком полетел на землю.
Он упал, искра шокера погасла, прибор выпал из его пальцев и отскочил по гравию.
Копчёный после пропущенного удара распластался на асфальте, руки раскинуты, глаза — стеклянные. Удар не был смертельным, но поставил жирную точку в его прыти. На секунду он просто вывалился из этой реальности.
А потом попытался дотянуться до шокера.
Зря.
Я не дал ему времени на ложные надежды. Наступил на его руку, которой он потянулся к шокеру.
— А-а-а! — истерично заорал Копчёный, пытаясь выдернуть свою кисть из-под моего ботинка.
Больно, гад? Больно, да — все мои полтора центнера опустились на его руку. Башкой нужно было думать, а не задницей.
Он-то рассчитывал, что перед ним толстяк, неуклюжий, а потому безопасный. Вот и вся его уверенность держалась на иллюзии — дешёвой, как поддельные кроссовки. Но жизнь всегда корректирует заблуждения быстро и больно.
Никто не лез. Миша с мужиками безучастно наблюдали за происходящим со стороны. Смотрели и мои пацаны, впитывая всё как губки.
Я, сильнее наступив на его руку всем своим весом, шагнул к валявшемуся на земле шокеру. Поднял, повертел в руке. Нажал кнопку, глядя на искры на электродах.
— Ох ты ж…
Если батарейка «Крона» в детстве давала бодрый щекочущий разряд, то вот эта штуковина, что лежала у меня в руке, с детскими забавами ничего общего не имела. Электрошокер Копчёного был не игрушкой — плотный, увесистый, с напряжением, которого хватило бы, чтобы выключить человека из реальности.
Я посмотрел вниз на Копчёного. Он уже начал приходить в себя, моргнул, попытался подняться. Он теперь уже не нападал, а ждал, что будет дальше. Взгляд Копчёного метался с электрошокера на моё лицо и обратно на электрошокер. Понимал, гад, что теперь я решаю, будет ли ему больно или только страшно.
Я молча наклонился, нажал кнопку, активируя разряд. Синие искры с треском побежали по электродам, освещая грязный асфальт между нами. Копчёный дёрнулся всем телом, сократился.
— Страшно, да? — спросил я. — Это ты меня хотел ударить этой штукой?
Копчёный тяжело дышал, выпучил глаза, ответить ему было нечего.
Мне и не нужен был ответ.
— Хреновая затея, — хмыкнул я, глядя на него.
Копчёный, всё ещё еле дыша, теперь начал лепетать какую-то чушь про здоровье, рассчитывая на то, что я сжалюсь над «инвалидом».
— Ты что, ты убьёшь меня, у меня сердце не выдержит, — задыхался он. — У меня гипертония, я умру, ты же меня убьёшь!
Я не стал вдаваться в жалостливые детали. Компромиссы с теми, кто пришёл с оружием, не работают. Кто с мечом придёт — от меча и погибнет, как говорится. Фраза старая, но верная. Я не помнил автора — да он и не важен, суть-то ясна.
Потому я перехватил электрошок удобнее, высёк искру и плотоядно улыбнулся. Глаза гада закатились, я видел, как в его взгляде метнулась паника. А вместе с ней — смутное осознание, что именно он и поставил себя в эту позицию.
Между электродами всё ещё шла дуга, и я с силой воткнул шокер в землю рядом с головой Копчёного — буквально в пару сантиметров.
— Ну что, голубчик, — сказал я, всё так же сидя на корточках рядом с ним и глядя в глаза. — Спросил с меня? Надеюсь, я тебе доступно объяснил, что ты не прав? Или, может, ещё вопросы остались — ко мне или к моим пацанам?
Копчёный сначала закивал, потом, как будто опомнившись, резко замотал головой.
— Бес попутал, брат… — затараторил он, торопясь вывалить слова, пока я не передумал. — Прости, что так вышло, я не прав был. Честно, вообще не понимаю, что на меня нашло…
Я усмехнулся.
Типичный случай. Стоило ветру подуть в другую сторону — и вот уже «страшный боец» превращается в покаянного прихожанина. Гордость исчезает быстрее дыма от выстрела, когда запахло ответственностью.
— Конечно, не узнаёшь, — ответил я сухо. — Потому что только в драке человек видит себя настоящего. Всё остальное — это просто понты и иллюзии.
Копчёный отвёл взгляд, боясь поднять глаза. Я видел, что внутри у него борются страх и стыд, но перевес пока за первым.
— Ладно, — сказал я наконец. — Живи. Не хочу об тебя руки марать. Только, если хочешь совет: думай, перед тем как открываешь хавальник и достаёшь оружие. Второго раза у тебя может не быть.
Я выпрямился, нажал на шокер, глуша оставшийся заряд, и убрал его в карман.
Эх, жаль, что сейчас времена другие. Отнять бы у него машину за косяк и прокатить в багажнике в лесок… так гораздо быстрее до этого гада мысль бы дошла.
Копчёный медленно поднялся, пошатываясь, лицо у него было перекошенное и жалкое.
В это же мгновение из джипа вылезли пацаны — не выдержали.
Миша и его люди стояли в сторонке и смотрели за происходящим будто бы с облегчением. Было видно, что они устали от Копчёного. Никто не вмешивался и даже не пытался ему помочь.
Я посмотрел на Копчёного и спросил:
— Инструмент где?
Он подошёл к своей «Ниве», достал ящик трясущимися руками. Опустил ящик на землю — и тот звякнул железом.
— Всё? Вопросов у тебя ко мне больше нет никаких? — спросил он, не поднимая глаз.
— У меня к тебе вопросов вообще не было, — ответил я. — Это ты сам вызвался их задавать. А теперь вот и получил ответы.
Миша и остальные мужики наконец подошли ближе. Миша окинул нас с Копчёным внимательным взглядом.
— Так, мужики, — сказал он твёрдо, — какие-нибудь предъявы друг к другу остались? Или вопрос закрыт?
Он смотрел сначала на меня — я молча кивнул, показывая, что с моей стороны всё закончено. Потом перевёл взгляд на Копчёного. Тот долго стоял, будто колебался, но в итоге медленно покачал головой.
— Нет, Миш, никаких, — выдавил он.
Миша кивнул, удовлетворённо хмыкнул.
— Ну вот и ладно. Тогда разъезжаемся. Всем спасибо, цирк окончен, — сказал он уже громче, глядя на своих мужиков.