Марго и Илларио не медлили. Провожаемые очарованными взглядами, они сели в самолет и пристегнулись ремнями. Марго дотошно проверяла все приборы, как вдруг затесавшийся в толпу молодой журналист спросил:
— Куда вы направляетесь?
Девушка подняла голову и осознала, что единственное, о чем она не подумала, — это пункт назначения. Однако она не растерялась и, вспомнив об Адриен Боллан, ответила:
— Держим курс на Буэнос-Айрес.
Народ разразился аплодисментами. Воодушевленная энтузиазмом зрителей, Марго уточнила, что они собираются перелететь через Кордильеры, самая низкая седловина которых находится на высоте четыре тысячи триста метров, и температура там минус пятнадцать градусов. Марго объяснила, что для этого испытания намазалась жиром и обклеилась луковой кожурой, которая, по ее словам, ослабляет эффект недостачи кислорода. Девушка даже взяла с собой топор на случай, если самолет потерпит крушение и понадобится разрубить крыло, чтобы соорудить крышу над головой.
— Если нас постигнет неудача, то мы красиво упадем на территории Аргентины.
Все поприветствовали ее храбрость. Когда Марго отпустила тормоза, вся улица встала плечом к плечу. Мотор загудел, и этот гул показался девушке таким знакомым, что у нее возникло впечатление, будто она окружена им с самого рождения. Тяжелый от топлива самолет медленно тронулся с места, тряско покатился по мощеной улице, дрожа мотором из разобранного мотоцикла и слегка подпрыгивая. Соседи, дети, вышедшие полюбоваться летательным аппаратом, и верующие, которые крестились, когда самолет проезжал мимо, разразились ободряющими возгласами.
Марго прибавила скорость, но внезапно послышались неожиданно сильный хлопок и сухой щелчок. Не успев разогнаться, пришлось замедлиться. Самолет покатился с таким усилием, так неуклюже, что его можно было догнать пешком. Раздался легкий треск, аппарат закачался, стал забавно спотыкаться, и наконец мотор заглох. Ликование толпы не ослабело: все были уверены, что внезапная остановка мотора была решающей стадией перед взлетом. Марго единственная поняла, что ее самолет никуда не полетит.
Она даже пожалела, что не произошло несчастного случая, катастрофы в воздухе, трагического события, которое могло бы обеспечить ей героический ореол. Пока самолет продолжал движение без мотора, благодаря одной только инерции, Марго прикидывала, что дорога становится все уже и кончики крыльев почти задевают фонари. Наконец впереди возникли два близко стоящих друг к другу столба; юная летчица затормозила, и ее аппарат остановился посреди улицы, как упрямый осел.
Иларио повернулся к девушке, и она содрогнулась от разочарования, которое прочла на его лице. Она чувствовала себя побежденной, беспомощной перед неисправностью мотора, и ее затрясло от дикой ярости. Марго уже приготовилась вылезать из кабины, как вдруг почувствовала слабую перемену в рокоте толпы. Послышалась тихая музыка, и один прохожий воскликнул:
— Пусть грянут фанфары!
Марго расстегнула ремни безопасности, лямки шлема и спасательный жилет. Она выпрямилась и поначалу заметила лишь ряд женщин, которые шагали, стуча в барабаны, тогда как мужчины позади них водили трубами из стороны в сторону. Эти загадочные чужаки с медной кожей, густыми волосами и загрубевшими руками говорили на другом наречии. Они вели с собой толпу босых детей с любопытными глазами, которые взялись бог весть откуда, с птицами на плечах, в странных, как будто сказочных, нарядах, и держали все вместе кусок полотна, сотканного пышногрудыми матронами, на котором большими буквами было написано: «Да здравствует самая великая летчица Чили!»
Марго открыла кабину пилота и встала на подножку. Внезапно в середине ряда музыкантов она увидела человека в монашеской рясе и с жезлом в руке. Это был Этьен Ламарт, El Maestro, прибывший из Лимаче со своим оркестром. Ему пришла в голову мысль приехать из своей деревни с двадцатью пятью новенькими блестящими инструментами, чтобы проводить внучку в ее первый полет.
Марго направилась к деду, но El Maestro, еще не вышедший из роли, обмотал ее талию двумя толстыми веревками. С помощью карабинов он прикрепил их к ремням на форме летчицы и подал знак кому-то за спиной. Девушка вдруг оторвалась от земли и, поднявшись на несколько метров с помощью системы веревок и лебедок, повисла в воздухе. Затем под гвалт хлопушек и смеха она взлетела над украшенной цветами и гирляндами улицей. Неподвижный самолет, не сумевший воспарить, покоился на земле, как спящий на берегу кит. С высоты Марго заметила рядом с Маэстро Аукана и догадалась, что они воссоздали сцену левитации Джузеппе из Копертино во время церковного шествия. Девушка вытянула руку вперед, как будто сжимала штурвал, выгнула спину, словно опиралась на спинку сиденья, и, закрыв глаза, представила себя на облачной арке. Дух у нее захватило.
Семья Дановски
Испокон веков среди предков семьи Дановски по мужской линии были одни только раввины. Яков Дановский считался уже десятым раввином в длинном роду ашкеназов. Старший из десяти братьев, он родился в украинской глубинке посреди сухой, поросшей лесом долины, в краю, славившемся обилием ужей, черным хлебом и народными поверьями. Его семья жила в притулившемся к православной деревне еврейском местечке, где имелась деревянная синагога. Мальчик воспитывался в строгости и отбыл обязательную воинскую повинность, которая в царской России сулила скорее положение крепостного, чем солдата. К тому времени евреям в течение уже ста лет предписывалось жить в черте оседлости, на ограниченной территории на западе страны, от Балтийского до Черного моря. Быт этих семей был суровым, убогим, унизительным. Коммерческая деятельность контролировалась, провиант нормировался, и раввины, несмотря на их слабое влияние, первыми страдали во время погромов.
Убийство Александра II вызвало неудержимую волну кровавых расправ и грабежей. Христиане громили еврейские деревни и сжигали священные книги в синагогах, оставляя только кладбища печальных камней, покрытых пеплом, и искореженное огнем железо. По этой причине семья Дановских покинула свой дом, где в огороде выращивала турнепс и шалфей, и пустилась в рискованное многомесячное путешествие. Ночевали на хуторах и в степи, часто в фургонах пробиравшихся тайными тропами цыган, среди соломы и свеклы, делясь с бродягам и лакричным ликером. Именно так Яков Дановский пересек полконтинеита, перебрался через Ла-Манш и в конце столетия въехал в Лондон — город с интенсивно развивающейся промышленностью, населенный молодыми пришлыми крестьянами, которые не говорили по-английски и объединились на основе родного языка. Идиш, драгоценность еврейской диаспоры,