Мы тронулись. Недалеко. Вот как раз до встречающих.
Старший прикоснулся к треуголке.
– Граф. Барон. Поручик Бенкендорф. Имею предписание относительно сопровождения вашей экспедиции в Ригу. Есть ли в чем необходимость?
Корф покачал головой.
– Нет, поручик. Вверяем себя вам и вашим заботам.
Я промолчал. Тут барону и карты в руки. Тут как раз я чужак. Пока.
В общем, добро пожаловать в Россию, будущий император.
РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. НА ПУТИ В РИГУ. 24 января (4 февраля) 1742 года
Ну что? Мы еще не приехали, но мы уже приехали. Мы уже не сами. Встретивший нас гвардии поручик Иоганн Бенкендорф имел все средства и полномочия, и, когда я говорю «средства» – я имею в виду не только деньги. Мост над пограничной речушкой Миссой оставил в Курляндии все наши страхи и дорожные стеснения.
Перед нами если не растилась ковровая дорожка, то уж точно, мы больше не зависели и от прихоти случая. Главное – мы уже в России.
Закончившееся путешествие по Литве было уже привычно нудным. Местные достопримечательности не радовали, да и пролетали в основном как-то мимо нас.
После Белостока меня стало знобить. Думал простыл, когда играл на скрипке. Но нет, на второй день, в Гродно, покраснения на правой руке дали «угорьковую» сыпь – папулы, а уже в Ковно – гнойные везикулы. Оспа. Стало страшно. У меня много в семье кто от нее помер, тот же двоюродный дядя Карл Август – жених Елисаветы Петровны… Но в нашей упряжке и лошадка начала одна хворать. Осмотрел. Узелковые высыпания на слизистой ротовой полости. На фазе розеол как раз особо знобит. По себе знаю. Похоже подхватили мы с ней где-то, скорее всего в Бялы-Буре. Там одного коника с такими же оспинами над зубами видел. Успокоил себя, что это лошадиная оспа. Лошадку мы, с доплатой, поменяли. Пришлось в складчину мне трофейный шведский даллер пожертвовать. Но новый конь – добрый. Сразу прибавили в скорости и реже стали почтовых на усиление в упряжку брать.
Экономили.
Я больше к лошадям не подходил. Ссылаясь на простуду, старался с попутчиками меньше общаться. Хорошо, что хоть рука пострадала левая. Не рукопожатная. Она и была ранена, через ранку на пальце я видно в себя заразу и запустил. Николай Андреевич волновался, но я держался бодрячком, после Гродно озноб прошел. А мои надежды, слава богу, оправдались. Уже в Шавли (Шауляе) все струпы у меня отпали, да и не было их дальше запястья… Так можно сказать, что я иммунизированный. На руках оспины не страшны. Зато не будет у меня морда, как в той истории, щербатой.
Никто из попутчиков не заболел. Из лошадей больше тоже. Повезло. Спасибо, Иринушка: рассказала мне, что первые прививки из лошадиных, а не коровьих оспин были. Не зря, значит, ты надо мной крыльями в Белостоке махала. Надо о том и Лине написать. Будем жить!
А пока мы едем. Впереди у нас Рига. Говорят, что нас там ждет какая-то торжественная встреча.
Наконец-то хоть посплю в местном каком замке. Так надоели эти постоялые дворы…
РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. РИГА. 24 января (4 февраля) 1742 года
В Ригу въехали споро. Уже под вечер, за полчаса до захода солнца. Дни с нашего отъезда стали заметно длиннее. А вот город встретил меня кучей сюрпризов.
В Рижский замок меня не повезли. Я удивился, но, пока еще не граф, Бенкендорф ничего не объяснил. Пришлось напрягать память. Она с большим сомнением подсказала, что там Брауншвейгское семейство, то есть император Иван III с отцом и матерью. Видеться нам точно тетка не позволит. Надо будет как-то ее смягчить и иначе решить эту проблему. Надеюсь, что в этом мире не будет у меня рядом Катьки, но тогда по восшествии и выращенного идиотом бывшего императора придушить придется уже мне… А у меня нет к душегубству никакого желания. Родственники – они не волки. Хотя иногда – хуже волков.
Может, и придется придушить.
Посмотрим. Меня, того, никто не пожалел.
Разместили нас в особняке бывшего губернатора Лифляндии – Людольфа Августа фон Бисмарка. Примечательная фамилия! Нежданная. Хозяина правда нет, он в Сибири пока, осужден той же сидящей теперь поблизости от меня Анной Леопольдовной. Родственником он приходился Бирону, которого она самоуверенно свергла два года назад с регентства. А потом ее с сыном свергла уже моя тетка. Такая вот у нас сейчас чехарда у трона. И это при том, что нас, потомков последних царей Романовых, всего четверо. Трое сейчас в Риге. Как-то по уму нам бы меж собой жить надо.
Не договоримся. Никто никому не верит.
Может, и правильно.
Но главный сюрприз ждал нас на пороге особняка. Широко разведя руки, нас встречал сияющий фон Брюммер. Без серебряной пули видно такое не убиваемо.
– Петер, Фридрих, Николай Андреевич, как же я рад вас видеть!
А уж мы как рады.
Смотрю на Бенкендорфа, тот пожимает плечами, говорит по-русски:
– Представил документы, что ваш гофмаршал, у нас в списках был.
Смотрю на фон Корфа, тот на поручика.
– А что, не ваш? Впускать было не надобно? – с досадой продолжает Бенкендорф.
Взгляды идут в обратном направлении. Брюммер застыл.
Улыбаюсь. Перехожу на голштинское наречие, хотя прибалтийским немцам Бенкендорфу и Корфу оно тоже понятно.
– Наш, наш потеряха, – говорю и иду к Отто.
Снимаю перчатки и радушно обнимаю. Жму обеими руками его руку. Все должны видеть, кто тут главный, да и прививку от оспы на ком-то еще проверить не помешает.
– Как самочувствие, барон? – интересуюсь строго.
– Спасибо, вашими и вашей сестры и тетушки стараниями почти здоров, – отмирая, говорит Брюммер.
– Мне надо будет осмотреть ваши раны, – говорю твердо.
– Конечно, конечно! – частит Отто. – Княжна Софья Фредерика вам привет передавала.
Вот же напасть цербстская! Точно теперь мой гофмаршал будет за нее ратовать. Но это мы еще посмотрим.
– Что, барон, наши апартаменты готовы? – спрашиваю уверенно.
– Конечно, конечно, прошу в дом, – уверяет Отто и, чуть отстранившись, освобождает проход.
Киваю головой спутникам и вхожу в дверь, открытую лакеем. Слышу за спиной полушепот Корфа:
– Во Бебут дает.
Даю. Даю. Я здесь цесаревич. Ну, почти.
Скоро.
Привыкайте к будущему императору.
РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ГУБЕРНИЯ. МЫЗА РОПША. 1 (12) февраля 1742 года
Ропша. Я аж вздрогнул, когда услышал, где нас перед въездом в столицу собираются разместить. Фон Корфу все равно – мыза как мыза. Месяц как казенная. Господский дом свободен, прежней владелец отбыл с семьей в ссылку как сторонник прежнего царствования. Уф-ф.