Казакам так не подфартило, как нам, — Голконда оказалась крепким орешком. Сперва им сопутствовал успех. Огромный гранитный холм был опоясан несколькими ярусами стен и бастионов. С нижним станичники управились быстро. Он состоял большей частью из высоких стен без боевого хода, вроде забора. Залезешь на такой по лестнице и не понимаешь, что делать дальше. Как спуститься с многометровой высоты внутрь крепости? Но казаки не растерялись — еще в Хиве, в Коня-Арк, присмотрелись к подобной защите и здесь, в Голконде, прихватили с собой канаты. Нижний ярус был захвачен.
А вот дальше все пошло не так. Укрепления в верхней точке достигали высоты в 50 саженей, бастионы среднего яруса возвышались на 7–8 саженей, из тайных окошек велась прицельная стрельба, а любой скрытный маневр тут же выдавала хитрая система акустики, благодаря которой наверху был слышен любой чих у нижних ворот. Близок локоть, да не укусишь!
О своей проблеме мне поведал Платов, приехавший на торжественную церемонию провозглашения Радиши раджой Хайдарабада и его присяги мне как махарадже. Мы сидели по-турецки за длинным дастарханом, в изобилии заставленным мясными блюдами, которыми славилась гидерабадская кухня. Мне же оставалось лишь слюну глотать и выбирать редкие вегетарианские блюда.
— Ты чего мяса не ешь? — удивился Платов. — Впервые вижу, как в индийские края попали, даже говядину на столе.
Я вздохнул.
— Положение обязывает. Не хочу, чтобы высшие касты на меня смотрели как на низшего.
— Политик. Смотрю, даже про ложку забыл, — хмыкнул атаман и, словно издеваясь, принялся со смаком жевать, ухватив пальцами добрую порцию хайдарабадского бирьяни — нечто вроде плова с козлятиной.
— Да, политик! — ответил я с вызовом и жадно облизнул губы. — Я, Матвей Иванович, если хотите знать, намаз совершил, когда с арабами договаривался об ударе в спину англичанам.
— Я думал, они на алмазы купились, — удивился атаман.
— Алмазы алмазами, но единоверцу помочь — это у них в почете.
— Раз ты такой хитрец, подскажи, как Голконду взять.
— Не знаю, — честно признался я. — Даже мину под нее не подведешь — замучаетесь гранит долбить. И муссоны уже начинаются, воды у осажденных будет с избытком.
Платов хмуро на меня посмотрел, отодвинув в сторону тарелку с бирьяни.
— А ведь ты знал изначально, что так выйдет, — в его голосе прозвучала обида и обвинение. — Может, этот твой, Радиша, скажет, чтоб сдавались?
— Не послушают.
— И что делать?
— Требовать выкуп, — пожал я плечами. — Откупиться они согласятся. Привычное дело. Не сразу, конечно, пару-тройку месяцев покочевряжатся для вида. К концу сезона дождей созреют. А вы пока всю добычу с копей на себя замкнете. За лето неплохой куш соберется. Один черт, нам на Бомбей до сентября не выступить. Утонем по дороге.
— Выкуп, говоришь? — задумался атаман.
— Еще есть одна мыслишка.
— Выкладывай!
— Нужно показать. И кое с кем познакомить.
Платов с сожалением оглядел скатерть-самобранку, но без сопротивления поднялся и пошел за мной.
Я привел его в импровизированную сокровищницу, где сидел нанятый мной оценщик. Чернявый светлокожий мужичок с крючковатым узким носом в европейском кафтане и лупой в руках.
— Знакомься, Матвей Иванович. Это Хайме де Пайва, еврей-парадеси из Мадраса (4).
— Боже святый, и в Индии без жидов не обошлось!
— Не ругайся, очень толковый торговец драгоценными камнями и с большими связями.
Атаман пристально разглядывал то, чем был занят де Пайва. Перед торговцем, сидевшим на коленях на полу, было постелено зеленое сукно с кучкой драгоценных камней, весами и горсткой коричневых зернышек. Он помещал камень на одну чашу весов, на другую насыпал зернышки. Последние больше всего заинтересовали Платова. Он взял одно в руку, повертел перед глазами.
— Что это?
— Это плоды рожкового дерева, Матвей Иванович. Так природа устроила, что каждое зернышко не только в одном стручке, но и на любом дереве, не отличается от другого. Поэтому их используют для оценки веса алмазов. Арабы прозвали их «корруба», ты же слышал название «карат». Это одно и то же.
— Надо же! — удивился атаман.
— В общем, дело такое… Купцы предлагают продать тебе много хороших камней за золото, которые ты притащил из Калькутты. Как сам понимаешь, цена будет намного лучше, чем в Европе. И тащить с собой алмазы, рубины и сапфиры куда проще, чем тонны золота. Предлагаю подумать.
Платов внимательно посмотрел на Хайме.
— Обманут поди!
— Конечно, обманут. Но не сильно. В любом случае, разница в цене покроет любой обман. Но де Пайва постарается, чтобы этого не случилось. Уж очень хочется ему стать хранителем моей сокровищницы или получить патент на добычу алмазов в Коллуре.
— Полезный ты, Петро, человек. Чем намерен заняться, пока мы будем мокнуть под стенами Голконды.
— Как чем⁈ Мне царство для моей принцессы еще добыть нужно! Ну и себя не обидеть.
Платов от моей прямолинейности аж раскашлялся.
(1) Джеймс Скиннер — знаменитый основатель 1-го (1803 г.), а потом 4-го Бенгальского кавалерийского полков. «Желтые парни Скиннера» — так их называли из-за желтых курток и выкрашенных шафраном лиц. 1-й кавалерийский (уланский) полк Скиннера существует до сих пор как бронетанковое соединение.
(2) Англичане сообщали о многочисленных случаях массового изнасиловния жен, принцесс и наложниц при периодических захватах маратхами Дели. Не исключено, что это была пропагандистская кампания, призванная оправдать завоевание Индии.
(3) Брахманы предпочитали бесцветные или белые камни, кшатрии (воины и правители) — красноватые или коричневые, вайшьи (купцы, торговцы, земледельцы, ростовщики) — зелёноватые или жёлтые, а шудры — серые или темные.
(4) Евреи-парадеси — евреи-сефарды, прибывшие в Индию после изгнания из Испании и Португалии. Имели обширные связи с Хайдарабадским княжеством, занимаясь торговлей алмазами.
(копи Голконды)
(Форт Голконда)
Глава 13
Бескрайняя саванна плато Декан, густо покрытая выгоревшей травой, простиралась вдаль, и лишь по левую руку виднелось что-то вроде гор или высоких холмов — за завесой дождя особо не разглядишь. Однообразие пейзажа скрашивали лишь похожие на канделябры кусты молочая и зонтики акаций. Пришедший муссон был нам на руку — в этом засушливом краю вода встречалась редко в жаркие месяцы.
Монотонность и непогода — отличные спутники для раздумий. Мне было о чем поразмыслить, попытаться заглянуть за горизонт. Капли дождя