— Может, кто другой в зенан сходит, а я останусь караулить?
— Ага, ты еще Лукашке поручи!
Мы засмеялись. Парень крепко напился, когда узнал, что любовь его жизни от него вот-вот ускользнет.
— Мне не нужны свидетели, когда буду говорить с женой, — подсказал я Мусе. — Семейное дело, сам понимаешь.
— Зачетову скажу, чтобы у дверей постоял, — упрямо буркнул татарин и вышел из кабинета упругим шагом сильного и уверенного в себе воина.
Он очень изменился с момента нашей первой встречи. Превратился в настоящего нукера, готового отдать жизнь за своего господина. Его ничто не волновало — ни золото, ни почести, ни слава, ни карьера военачальника, которую он мог с легкостью успешно построить. Лишь бы быть рядом, охранять мою тушку от вражьих посягательств. После истории с тхагами он превратился в параноика. Неплохая, в принципе, черта для телохранителя.
Я ждал Нур, чувствуя, как влажнеют ладони, как учащается биение сердца. Она не заставила себя долго ждать. Впорхнула в комнату с милой улыбкой. «Так улыбаются чужим, но не любимому мужу», — сразу накрутил я себя.
— Сядь!
Нур удивленно на меня посмотрела и заняла место на стуле для посетителей. Я встал, подхватил свое тяжелое кресло, выволок его из-за стола, чтобы мы могли сидеть, упираясь коленями.
— Послезавтра я ухожу в поход. Ты остаешься здесь за главную. Продолжаешь все то, что мы начали. Следишь за делами в Бангалоре, чтобы осада шла своим чередом…
«Смени пластинку, старый черт!» — выругался на себя, видя, как темнеют глаза Нур, не ожидавшей услышать от меня то, что уже было говорено миллион раз.
— Марьяна остается под твоим попечением!
Вот тут княгиню проняло. Она удивленно захлопала глазами, пытаясь просчитать, что я задумал.
— Ты пытаешься меня проверить? — неуверенно проговорила она.
Я взял ее за руки и посмотрел прямо в глаза.
— Ты понимаешь, кем является для меня Марьяна?
Нур позволила себе мимолетную усмешку, но я остановил ее, крепче сжав ладони.
— Ты несколько лет была вне дома. Вернулась. Я видел, как дороги тебе стены дворца, сколько воспоминаний пробуждают в тебе каждый его уголок. Ты дома! — повторил я и припечатал: — В отличие от меня. Казаки уйдут, я останусь. В чужой стране, в окружении людей, доверие к которым под вопросом…
Нур согласно кивнула. Когда мы добрались в Майсур, во дворец потянулись кандидаты на должность канцлера, военного министра, казначея. Морщинистые лица, седые бороды, уклончивые взгляды. В основном пришли старики, бывшие соратники отца принцессы, кто-то в тюрбанах и достарах. Были и боевые, со шрамами. Каждый по очереди склонялся перед принцессой, потом — передо мной. Рассказывал про себя, про семью. Тут были представители многих аристократических родов и высших каст. Увы, только вот нужных людей я не видел. Большинство сбежало при англичанах, жило в изгнании. Некоторые посидели в тюрьме. Может быть, они и стали бы верными соратниками для Нур. Но для меня? Княгине это хорошо понимала.
— Но не это главное, — продолжил я свое объяснение, — а то, что я русский, моя родина — Россия. И мне нужна хоть какая-то связь с ней, какая-то ниточка, которая позволит мне чувствовать себя полноценным, оставшись рядом с тобой.
— А Муса, твои казаки… — неуверенно напомнила княгиня, начиная что-то понимать.
— Марьяна может стать такой ниточкой для меня, поможет мне не забыть о моем родном доме.
Нур вздрогнула. В ее прекрасных синих глазах мелькнуло озарение.
— Я не думала об этой истории под таким углом.
— Ты же видишь, я честен с тобой. Я люблю тебя, люблю Индию. Но я люблю и родину, и, кажется, Марьяну. Это тяжело — любит сразу так много и такое разное. Просто скажи мне четко и ясно: что тебя беспокоит? Что вызвало такую панику?
Моя принцесса заколебалась. Держал ее ладони, чувствовал легкую дрожь, смотрел требовательно, ждал правдивого ответа. Признание давалось ей тяжело, но она поняла, что не отвертится.
— Сперва я думала, что ты решил меня наказать. Потом… Потом меня испугал твой выбор формы брака. Если у меня родится ребенок, наследником чего он станет? Только Майсура? А ребенок от женщины, брак с которой в твоих глазах будет иметь большее значение, станет наследником всей империи, созданной твоим гением и удачей полководца? Что мне ждать, ответь? В мусульманской традиции все жены имеют равные права и возможности. Ты же хочешь возвысить Марьяну, а значит, и ее детей. Это нечестно.
Я выпустил ее руки и громко засмеялся. С нескрываемым облегчением.
Нур вскочила и сердито топнула ножкой.
— Как ты можешь смеяться⁈ Мы говорим серьезно…
Я схватил ее в охапку и закружил по комнате. Отпустил, лишь когда она взмолилась о пощаде.
Не выпуская ее из рук, я тихо зашептал ей в ухо:
— Неужели ты могла подумать, что я настолько глуп, чтобы рассчитывать на признание законным монархом Индии чисто русского по крови ребенка?
Нур покачнулась, оперлась на меня.
— Тебе все по плечу! — пискнула, как мышка, и сама захихикала над получившимся звуком.
Отсмеявшись, она строго потребовала:
— Обещай мне, что сказал правду.
— Не просто обещаю, но впишу это обязательство в наш брачный контракт Никях!
— Люблю тебя! — она бросилась мне на грудь. — Ты можешь не волноваться, когда отправишься в поход. Я стану самым верным телохранителем Марьяне. И ее лучшей подругой!
Как камень с души! Теперь можно с чистым сердцем идти воевать. Да, Бомбей меня заждался. А еще братишки Уэлсли, у нас остались нерешенные дела.
Я не сомневался в успехе. Но кто же знал, что, когда мы доберемся до Бомбея, нас будет ждать не только крепость с системой фортов, но целая эскадра Ройал Неви!
(1) Дело братьев Грузиновых, гвардейских офицеров из Черкасска, наделало много шума на Дону в 1800 г. Сначала их изгнали из Петербурга, потом арестовали и казнили за преступление против государства (старший брат матерно ругал царя и мечтал отделить Дон от России). И еще четверых — за недоносительство.
Глава 16
Третий месяц шла подготовка к штурму Бомбея, и вот-вот должен настать день D. Удушливая жара отступила, и работы продолжались день и ночь. Немного передохнув после трудного похода к берегу Аравийского моря и набравшись сил, индийцы,