— Можно сказать и так, Петр Аркадьевич.
— А что говорит ваш дар, Наталья Васильевна?
— Он на меня саму очень редко срабатывает. Чаще — на то, что важно для большого количества людей.
— Например, на открытия искажений в Дугарске, — вспомнил я оговорку Козырева.
— Но и это срабатывает, только если я в Дугарске. В Гарашихе — намного хуже.
— Предлагаю вам заняться размышлениями в моем доме. Там так же пыльно, но зато теплее — я запустил систему отопления. Можно еще отдраить кухню и попить чая. У вас как с бытовыми заклинаниями, Наталья Васильевна?
— Никак. Родители считали, что они мне не нужны. И у сестры таких учебников не было, Петр Аркадьевич.
— Обидно. У меня есть учебник, но не было времени его изучить. Вернусь в Дугарск — первым делом сооружу пылезасасывающий артефакт.
— Справитесь, Петр Аркадьевич?
— А почему нет, Наталья Васильевна? Там ничего сложного нет в схеме. Единственное — заклинание придется учить. Пойдемте. Не уберем, так в тепле посидим.
Она кивнула и пошла на выход. Дождалась, пока выйду и я, и аккуратно закрыла замки. Замки действительно заедали, поэтому с ключом ей пришлось повозиться, но от моей помощи она отказалась.
Внутри моего дома пока теплее было на самую малость, но все-таки теплее. Поскольку даже сесть было негде, пришлось все-таки брать в чулане ведро, тряпки и для начала оттирать табуретку на кухне, чтобы было куда посадить гостью.
После этого я решил заняться самой кухней. И даже не столько потому, что не хотелось сидеть в грязи, сколько для избежания чувства неловкости, которое все же возникло. Воды в доме не было, хотя краны имелись, приходилось ходить за снегом и топить Жаром. Это тоже поднимало температуру, так что вскоре комбинезон я снял, но натянул свитер.
Наталья Васильевна недолго сидела, сложа ручки. Пошерудила в той же кладовке, заменила куртку на жилетку, пыль из которой выбила на улице. Отмывала она неумело, но старательно. Воду пришлось греть и ей, что меня скорее радовало — и уберется быстрее, и Жар прокачается.
Пока отмывали кухню, в доме потеплело уже значительно, хотя все равно он казался нежилым, и запах стоял присущий именно долго пустующему жилью — затхлости.
Поэтому плиту я растопил не столько для приготовления чая — это можно было сделать и в маленьком котелке, — сколько чтобы хоть немного разбавить этот запах.
— Вы так весь дом будете отдраивать, Петр Аркадьевич? — внезапно спросила княжна.
— Я думал еще две спальни, но сейчас вряд ли способен на столь выдающийся подвиг. Сюда надо именно артефакт для втягивания пыли или бригаду уборщиц. А кухня здесь большая — два спальника влезут.
— Петр Аркадьевич, а вы осознаете, что в случае моего согласия мой отец развяжет с вами войну? — внезапно спросила она. — У него много возможностей.
Похоже, она почти решилась, но боится теперь за меня.
— У меня тоже много возможностей. Если решу не доводить до крайностей, то всегда можно уехать в другое княжество.
— А два дома? Этот и в Дугарске?
— У меня, Наталья Васильевна, собственности в куликовском княжестве больше. Было. Я все продал другому человеку, на которого вашему отцу будет очень сложно наехать. Меня не пугает противостояние с вашим отцом, тем более что я почти решил отсюда уезжать. Потому что действия людей вашего отца наводят на мысли, что единственное, что ими движет — жажда наживы.
Она возмущенно вскинулась.
— Не надо так говорить. Вы не знаете нашей ситуации, Петр Аркадьевич. До того как взорвалась реликвия, все было совсем иначе.
— А почему она взорвалась, Наталья Васильевна? — решил я сразу выяснить информацию для божка, с которым придется встретиться хотя бы для того, чтобы высказать свое фи.
— Я не знаю.
— В семье на эту тему не говорили?
— Говорили, но без подробностей. Отец считает диверсией.
Чайник, найденный здесь же, закипел, но эту воду я вылил в раковину и залил новую, в этот раз из своих запасов.
— Он кого-то подозревает?
— Я ничего такого не слышала. Оставшиеся без реликвии князья как-то собирались, но так и не выяснили причину. Реликвию невозможно поцарапать ни усиленным оружием, ни магией — и внезапно она разваливается на множество осколков.
Значит, в дело вмешался божок с другой стороны. Оставит ли он без внимания уход зоны из княжества? Вряд ли. А значит, о моей причастности никто не должен знать. Забавно, но побег с Куликовой-младшей и брак с ней прекрасно это замаскирует. На меня подумают в последнюю очередь. Решат — захотел примазаться к поднимающейся из забвения семье.
Хотя снегоход оставляет заметные следы на снегу.
— И никаких идей не выдвигалось, почему так могло случиться?
— Если и выдвигалось, отец мне не рассказывал. — Внезапно она в ужасе отшатнулась от окна. — Там тварь! С реликвией что-то случилось!
Я рванул к окну, но увидел только Митю и жалобно смотрящего на меня Валерона, притворяющегося совершенно замерзшим — еще бы, комбинезончик без посторонней помощи он мог только снять, а вот надевать его на помощника следовало уже мне. Реликвию из этого окна видно не было, но судя по заметным на снегу всполохам, с ней было все в порядке.
— Это мой металлический паук дал знать, что он появился. Сейчас впущу.
Я махнул рукой и поторопился к входной двери. Стоило открыть, как в холл сразу же ворвался Валерон и возмущенно тявкнул:
— Вот так вот, появилась девица на горизонте, и ты уже забыл о верных помощниках, пусть замерзают.
— Положим, вы оба не можете замерзнуть, — напомнил я.
— Я очень даже страдаю от холода, а Митя на холоде медленней двигается.
— Неправда, — возразил Митя. — С новым двигателем у меня идет внутренний разогрев.
— Ты теряешь лишнюю энергию на холоде, — вывернулся Валерон. — Обогреваешь пространство за собственный счет. Это плохо.
— Что поделать, — философски сказал Митя. — Хорошо это или плохо — решать Петру.
— Мы чего пришли. В городе кристаллов больше нет, — заявил Валерон. — Прочесали все, что можно. Возможно, что-то где-то лежит под снегом, но Митиного нагревания не хватит, чтобы его растопить. Предлагаю выдвигаться до следующего селения.
— Оттуда твари могли вовремя слинять. Это здесь реликвия оказалась слишком близко. А там, пока волна дошла, они