— Плохие ты вещи говоришь, благородный Хрисагон, — побледнел Ахирам и в испуге схватился за связку амулетов, что болталась у него на шее.
— А ты не бойся, купец, — жутким взглядом душегуба посмотрел на него магистр. — Боги тоже смертны. От железа они не хуже простого человека умирают. Ты уже придумал, как тайком во дворец пробраться?
— Тебя и твоих людей впустят, — ответил Ахирам. — Во дворце уже договорились.
— Кто еще в деле? — жестко взглянул на него Хрисагон.
— Тебе не нужно этого знать, — попробовал было увильнуть купец, но и сам не понял, как начал задыхаться. Хрисагон неуловимым движением притянул его к себе, каким-то странным образом скрутив ворот рубахи. Ткань затрещала, в глазах почтенного купца зароились кровавые мухи, а горло загорелось огнем. Вдруг Хрисагон его отпустил и почти что спокойно сказал.
— Не играй со мной, лавочник. Я тебя насквозь вижу. Думаешь попользоваться мной, как портовой шлюхой? Не выйдет. У меня будут условия.
— Какие? — прохрипел Ахирам, потирая шею. — Мы же договорились о деньгах и звании стратега. Чего тебе еще нужно?
— Этого мало, — отрезал Хрисагон. — Я хочу получить не только армию. Я хочу девчонку Клеопатру в жены и титул Архепромахос. И чтобы никто, даже сам царь, не мог сместить меня.
— Защитник государства? — задумчиво посмотрел на него Ахирам. — Надо поговорить с людьми…
— С какими людьми? — впился в него взглядом Хрисагон. — Кто еще в деле? Говори, или я тебе кишки выпущу. Я не пойду на копья дворцовой стражи вслепую. Да, великий человек на юге знает тебя, но этого мало. Твое слово, купец, стоит не больше, чем пердеж шелудивого осла. Я с места не сдвинусь, пока не узнаю, с кем имею дело. А сами вы не сможете ничего. У вас кишка тонка такого воина завалить.
— Царица Креуса в деле, — неохотно ответил купец. — Ну что, полегчало тебе?
— Немного, — потер подбородок Хрисагон. — Это уже на что-то похоже. Я в жизни не поверил бы, что ты один такое решился. У тебя же сердце оленя, как и у всех вас, купчишек. Только не пойму я, для чего ей это. И как ты вышел на саму госпожу?
— Мы с диойкетом Акамантом общаемся близко, — признался купец. — Он кое-какие дела мои кроет… Ну, ты и сам понял, не маленький. Царица как-то с ним разговор завела. Так, мол и так. Жизнь у нашего государя тяжелая. Вдруг корабль утонет, или стрела шальная прилетит. За кого, мол, ты будешь тогда, почтенный Акамант. Под тобой писцы дворцовые, рудники и царские земли. Поддержи юного наследника и будешь вознагражден так, как тебе и не снилось.
— Ну и что? — наморщил лоб Хрисагон. — У государя и впрямь жизнь такая. Боится баба за сына.
— Ты в столице совсем недавно, — с сожалением посмотрел на него купец, — а потому не все понимаешь, благородный. У государыни нашей с мужем размолвка случилась, давно уже. Они ведь не спали даже, а наследник во Фракии баранов пас, как последний босяк. Слухи по дворцу ходили, что Илу трона не видать, а царицей Клеопатра станет. Мужа только ей найдут с железными яйцами, да и все. Так что не просто так этот разговор случился. Верных людей царица ищет. Хочет сына на трон посадить.
— Во-о-т оно ка-а-к! — протянул Хрисагон. — Так ведь она только что родила.
— Люди из дворца говорят, игра это, — понимающе усмехнулся купец. — Не хочет наш царь показать, что в его семье прогнило все. Долго ли бабе дитя заделать?
— Ну а ты зачем диойкету сдался? — не мог понять Хрисагон.
— А затем, — поджал губы купец, — что за мной заморское золото стоит. Через меня платят и тебе, и людям твоим. А если не секрет, благородный… Ты-то как с египтянами сошелся? Где ты, и где они. Давай уж откровенность за откровенность. Мы с тобой вместе на это дело идем.
— У меня на Сикании дела с сидонскими купцами были, — неохотно ответил Хрисагон. — А государь меня оттуда убрал. Я много тогда потерял, никаким жалованием тех потерь не перекрыть. А потом один из тех купцов меня здесь нашел и подарок передал. Ну, ты понял, от кого. А потом еще передал. А потом еще.
— Да, — удовлетворенно кивнул купец. — С этим человеком можно вести дела. Он воистину велик. И не мелочится, когда чего-то хочет.
— Раз уж мы о жрецах заговорили, — зыркнул Хрисагон. — Безымянные с кем? Они большая сила.
— Госпожа Кассандра царице сестра родная, — усмехнулся купец. — Сам думай, с кем она.
— А стража дворцовая? — не унимался Хрисагон.
— Караул ночью два десятка, остальные спать будут, — пояснил купец. — Те, кто на воротах, уже куплены. Они вас пропустят, а казарму запрут. Вы остальных порубите, а тех, кто спит, сожжете.
— Уличная стража? — кусал ус Хрисагон.
— Побежит пожар в Мокром переулке тушить, — весело оскалился Ахирам. — Это ведь будет Тариса дом. Этот пес туда всех пинками сгонит, не захочет добра лишиться.
— Вроде все ровно выходит, — неуверенно протянул Хрисагон, не зная, к чему бы еще придраться. Получалось, что придраться не к чему.
— Говорю тебе, дело верное, — жарко зашептал Ахирам.
— Я хочу с царицей увидеться, — решительно заявил Хрисагон. — Пусть сама мне все скажет, и дочь в жены пообещает. Без этого я даже пальцем не пошевельну.
— Хорошо, — кивнул Ахирам после недолгого раздумья. — Это разумное желание. Ты ее увидишь. Но у меня есть требование. Твои люди должны умереть. Все до единого.
— Договорились, — усмехнулся Хрисагон. — Их награда мне пойдет. Но раз так, то и меня еще одно требование будет. Голова Абариса.
— Это ты сам на будущее с царицей договаривайся, — поднял перед собой ладони купец. — Большая война на носу. Государь ведь наш от рук проклятых мятежников-троянцев умрет. Там у него после прошлого раза много кровников