— Да, раз так, убивать Абариса не ко времени, — поморщился Хрисагон. — Пусть поживет пока, сволочь. Когда я царицу увижу?
— Пару дней дай мне, я все устрою, — уверил его купец Ахирам. — Ты не один такой умный. Много людей нас поддержать хотят, и все желают государыню увидеть. Царь наш на неделю в горы Троодоса уедет. Там на медном руднике какую-то новую печь сложили. Жди, магистр. Тебя позовут.
Глава 21
Год 13 от основания храма. Месяц шестой, Дивийон, великому небу посвященный и повороту к зиме светила небесного. г. Уасет. Верхний Египет.
Рамзес упивался унижением этого человека. Тот, кто совсем недавно собирал вокруг себя недовольных жрецов из знатнейших семей, теперь покорно лежал на полу, вытянув вперед руки. Так обычно лежат гребцы царского корабля, когда государь шествует рядом. Людям высокого статуса фараон подавал знак, что можно ограничиться глубоким поклоном. Сегодня он делать этого не стал, что на языке дворца означало глубочайшую степень презрения к собеседнику.
— Мое величество ждет объяснений, Рамсенахт, — произнес он, когда униженный жрец произнес все положенные славословия, лежа на полу. — Почему в Пер-Рамзесе не утихает возмущение? Почему люди перестали нести жертвы в храм Амона? Почему градоначальник пишет мне, что скоро служители этого храма будут голодать? Или же им придется есть то зерно, что было приготовлено на продажу. Люди отворачиваются от слуг Амона, как от святотатцев. Ты моя правая рука. Я поручил тебе заменять мою особу в ежедневных делах. Так-то ты справляешься с ними?
— Это какое-то злое колдовство, о сын Ра, — выдавил из себя Рамсеснахт. — Промысел чужеземного демона убил настоятеля столичного храма. Нужно покарать виновных.
— Ну и как ты хочешь это сделать? — с насмешкой в голосе спросил фараон. — Люди узрели чудо, и теперь они верят в нового бога. Может быть, ты выйдешь к ним сам и переубедишь их? Кстати, почему ты не сделал этого раньше? Ведь царица Нейт-Амон предлагала тебе это. Ты струсил, Рамсеснахт? Или твоей учености недостаточно, чтобы посрамить в споре этих жрецов?
— Простые люди увидели бы это, господин. Они сделали бы неверные выводы. Спор со слугами Сераписа поднял бы их до моего уровня. А это слишком большой подарок этим негодяям, — ответил жрец, сгорающий от стыда. Его позор видят писцы из царской канцелярии, сидящие тут же с каменными лицами. Они разнесут эту весть по всему дворцу.
— Ну теперь-то, конечно, — тонко усмехнулся Рамзес, — никто ничего не видит. Зато я кое-что вижу. Мои собственные слуги опозорили меня, первого жреца Амона, потому что были слишком высокомерны.
— Я все исправлю, господин, — ответил Рамсеснахт. — Солнце Амона-Ра вновь воссияет на Пер-Рамзесом.
— Когда оно воссияет? — едва пряча усмешку, спросил Рамзес.
— Не успеет Нил вернуться в свои берега после разлива, — торопливо ответил Рамсеснахт. — Я клянусь в этом.
— Ты можешь идти, — бросил фараон, и второй жрец солнечного бога, не смея выпрямиться, попятился в сторону двери.
Рамзес резко встал и пошел по коридору дворца, заставив перепуганную свиту спешно догонять его и, толкаясь, выстраиваться в должном порядке. Он шел на женскую половину. Шел, не замечая росписей, на которых обустроивший это место Аменхотеп III разит с колесницы крошечных врагов. Эта резиденция не идет ни в какое сравнение с грандиозным дворцовым комплексом в Пер-Рамзесе и, положа руку на сердце, Рамзесу изрядно надоело фиванское захолустье, в котором он живет только для того, чтобы обуздать обнаглевших жрецов. Ведь это именно они хозяева юга, а вовсе не он. Он едва-едва расставил своих людей на ключевые посты, сменив и казначея храма, и жреца, занимавшего должность Ими-р пер эн Амун, Управитель Дома Амона. Теперь богатства храма под его полным контролем, а потому незачем больше ютиться в старом пыльном дворце. А теперь, когда Рамсеснахт растоптан, так и вовсе…
— Все вон! — обронил он, и служанки его четвертой жены прыснули в стороны, словно мыши, увидев голодного кота.
— Господин мой! Прости, меня не предупредили… — сдавленно произнесла Лаодика, из ослабевших рук которой от неожиданности выпали карты. Пасьянс так и остался неразложенным.
— Нейт-Амон, — подошел к ней Рамзес, разглядывая идеально правильные черты ее лица, искаженные испугом. Этого он, собственно, и добивался. Не дать ей времени подумать над ответом.
— Да, господин мой, — царица пыталась собраться с мыслями, но не могла. Она ничего не понимала. Визит сына Ра никогда не бывает случайным. К нему готовятся долго и тщательно.
— Как он это сделал? — в лоб спросил ее Рамзес, сверля пристальным взглядом.
— Я должна сейчас спросить тебя, о чем ты говоришь, — усмехнулась вдруг Лаодика, — а потом глупо похлопать ресницами. Но я этого делать не стану. Мой ответ таков: я понятия не имею. Кто-то говорит, что Эней сын Морского бога от смертной женщины. А кто-то — что он и есть сам бог Серапис. Точнее, его Сехем, земное отражение жизненной силы. Или же одна из его десяти Ба. Жрецы еще спорят об этом.
— Если это так, то это многое объясняет, — Рамзес уселся на стул и молча показал жене на кувшин с вином. Лаодика торопливо налила ему чашу и поднесла с поклоном.
— Хорошее вино, — крякнул Рамзес в немалом удивлении. — Оттуда привезли тебе?
— Да, мой господин, — кивнула Лаодика. — Это вино из царских виноградников, откуда-то с островов. Я прикажу, чтобы сюда доставили еще полсотни кувшинов. Специально для тебя.
— Сюда их везти не нужно, — покачал головой Рамзес. — Наши дела здесь закончены. Мы уезжаем домой, в Пер-Рамзес. Мне безумно надоело это сонное захолустье. Кстати, напиши ему. Я даю свое согласие на брак моей дочери с его сыном. Я ведь понимаю, что это не сама Тити до этого додумалась. Наша дочь Хенут-Тауи еще мала. Она выйдет замуж, когда достигнет положенных лет.
* * *
В то же самое время. Энгоми.
Царский дворец — место, куда ходят или по приглашению, или по делам службы. И никак иначе. Но вот сегодня приглашенных что-то уж слишком много. Хрисагон, шагая по улице Процессий, видит множество знакомых лиц. Купцы, парочка трибунов из старых, дворцовые чинуши, тоже все больше из тех, что служили еще покойному царю. Все