— Вы хотите сказать… — начал Джувон. — Что это действительно он?
— Я хочу сказать, что вы оба ходите кругами вокруг жареной курочки и удивляетесь, почему так шкворчит? — Геджин щелкнул пальцами. — Если обе женщины были его жертвами, а он сгорел, но не растворился, я сейчас не про тело, вполне вероятно, что именно он теперь трется в зеркалах и шепчет мерзости по ночам.
— Тогда надо его вызвать, — сказал Енчжу.
Чо Геджин замер. А потом медленно, очень театрально, поставил чашку на пол (именно, на пол), отодвинулся и зыркнул так, будто его только что позвали на кастинг в дораму «Как не сдохнуть, вызвав мудака».
— Ага. Давайте. Давайте вызовем. А потом вы оба будете щебетать, как мило пообщались. Он вам расскажет, каково быть за гранью, вы ему в ответ что-нибудь про травмы. Посидите, поплачете, обнимитесь. Очень терапевтично.
Пожалуй, ляпнуть про вызов было глупо. Енчжу это только сейчас осознал. Голова совсем не варит. Но манера Чо Геджина общаться от этого приятнее не становилась.
— Вы же сами сказали, что он может быть причиной, — холодно напомнил он.
— Может, — кивнул Геджин. — Но знаешь, в чем фишка с призраками, доктор? Особенно с теми, что сохранили эго. Они помнят. И держатся долго. Особенно если их смерть — не то, чего они ждали. А еще, если при жизни они были засранцами с завышенным чувством собственного достоинства.
Он повернулся к Джувону:
— Такие не приходят поговорить, они приходят наказать. Или получить признание. Или… — Геджин поднял палец. — Доделать незавершенное. Проблема в том, что ты никогда не знаешь, что для такого гада это самое завершенное.
— Значит, не будете вызывать? — Джувон скрестил руки. — Зря мы приехали?
— Ох, не начинай. Буду. Только сначала вы оба должны решить, готовы ли смотреть этому гаденышу в глаза. Потому что когда он придет — назад дороги не будет.
Геджин повернулся к стене, провел пальцем по пыльной полке, стукнул по маленькому бубну, смахнул паутину с глиняной чашки и бросил через плечо:
— Ритуал пройдет ночью. Раньше нельзя — при свете дня будет больше проблем. А сейчас…
Он ткнул пальцем в Джувона:
— Ты пойдешь и напишешь, зачем тебе вся эта история. На бумажке. Три строчки. Без пафоса. А ты, доктор. — Геджин повернулся к Енчжу. — Выспись. А то за твоими мешками глаз не видно. Понадобятся силы. Ты с мертвыми слишком вежлив, а им это только на руку. И да, ты умеешь работать топором? Ну или хотя бы битой?
Енчжу открыл рот, чтобы ответить, но старик уже развернулся и направился к выходу, приговаривая:
— Вызывай призрака, говорили они. Это поможет, говорили они. А потом откачивай их обоих валерианой и корейским женьшенем…
Когда дверь за ним закрылась, в комнате повисло молчание. Джувон и Енчжу посмотрели на амулеты, болтающиеся на стене.
— Кажется, это самое странное мероприятие в моей жизни, — мрачно сказал Енчжу.
— Мероприятие — это такое… — протянул Джувон. — Меня вот больше беспокоит, что он сказал про топор и биту.
— Это… — начал Енчжу.
Но в этот миг дверь внезапно распахнулась, и наружу из комнаты высунулся Чо Геджин:
— Я тут подумал. Я не буду вызывать вашего призрака.
Глава 8
Повисла тишина.
— Но вы же только что сказали… — начал Джувон.
— Я сказал, что не буду вызывать призрака.
— Послушайте, это…
— Ты вызовешь его сам.
Джувон поперхнулся словами и уставился на старика. Тот же как ни в чем не бывало взял стоящий в углу веник.
— Пошли, птенец, нас ждут великие дела.
* * *
Если бы у кого-то был список самых идиотских идей, на которые Джувон соглашался за всю свою карьеру, то эта точно заняла бы первое место. Ну ладно, максимум второе. На первом все равно оставалась история с монахом-танцором и лотереей, но об этом Джувон предпочитал не вспоминать даже под пытками.
Сейчас он сидел на полу кривого скрипучего домишки в окружении семи свечей, вставленных в старые крышки от бутылок, и пытался не слишком нервно посматривать на веревку, протянутую по кругу. Обычную такую, бельевую, со следами гари по краям. По словам Чо Геджина, это была граница между мирами. Боже, за что?
— Если дух попытается ее пересечь — она вспыхнет. А ты, птенец, останешься внутри, — сказал старик и подмигнул так, будто это был план отличного вечера.
— А если я попытаюсь пересечь? — спросил Джувон, проверяя, работает ли еще его чувство самосохранения.
— Тогда сгорит твой восхитительный зад, — ласково ответил Геджин. — И никто не виноват. Надо было внимательнее слушать инструкции.
Теперь Джувон очень внимательно слушал. Даже слишком.
— Повторяю в последний раз. — Геджин говорил, щелкая пальцами, как дирижер перед безумным оркестром. — Это не простой вызов. Это не связь с духом дедушки, который потерял кольцо. Это весьма опасная дрянь. Если он действительно тот, кого мы подозреваем, то он связан с болью, насилием и ненавистью.
— Очаровательно, — пробормотал Джувон. — Прямо романтическая атмосфера.
— Заткнись и слушай, — беззлобно продолжил Геджин. — Теперь ты — медиум. Призрак уже знает тебя. Он тебя коснулся. Приходил и все такое. Значит, ты — якорь. Призрак пойдет к тебе первым и будет пытаться войти в тебя, использовать тебя как дверь. Поэтому ты должен быть чист. Сконцентрирован и настроен. Ты выспался?
— Нет.
— Ты ел?
— Ага. Полпачки крекеров и латте из автомата.
— Прекрасно. Пищеварение не отвлечет. А теперь о главном. — Чо Геджин отодвинул стопку газет и поставил перед ним плоскую чашу. — Вода. Не трогай ее. Смотреть можно, дышать — нельзя. Она покажет, когда он появится.
Джувон кивнул. В горле почему-то пересохло. Впрочем, как раз не почему-то… Ведь никогда… никогда не приходилось делать ничего подобного!
— Енчжу. — Геджин повернулся к психиатру. — Ты находишься снаружи круга. Следишь за состоянием, не даешь птенцу отключиться и глубоко уйти в транс. Если он теряет связь — возвращаешь. Любым способом.
— Любым? — уточнил Енчжу, нахмурившись.
— Любым. Кричи, тряси, бей по щекам. Если понадобится — поцелуй, — усмехнулся Геджин. — Но только если дух уже почти в нем. А то мало ли, вдруг понравится.
Джувон