— Нам Кегван. Раньше чиновник в департаменте по делам детей и семьи при министерстве здравоохранения. По бумагам — консультант. На деле… — Он мотнул головой. — Я знал, что эта гнида где-то всплывет. Он всегда всплывает, когда дело касается душевных уродов.
Джувон ничего не говорил, только смотрел в окно, сжав губы.
— Он работал в министерстве? — уточнил Енчжу, не упуская парня из виду.
— Десять лет назад, — сказал Джувон. — Потом его «плавно перевели» в частный сектор. И не просто куда-то… он стал наставником при духовных школах. Вел занятия, писал брошюры, говорил о «внутреннем очищении через трансцендентное молчание». Потом подался в гадатели, только вот разбирается в гадании не лучше тыквы-горлянки.
— Сволочь, — тихо выдохнул Енчжу, заметив, как по лицу Джувона пробежала тень. — Он ведь мог быть наставником при… «Доме Солнца»?
Геджин кивнул и достал из старой папки на столе тонкую пожелтевшую страницу. Временами казалось, что у него есть все. Вопрос только, в каком состоянии.
— Архив из фонда «Чистая душа». Финансирование программ по стабилизации поведения у «эмоционально нестабильных несовершеннолетних». Вот его подпись. Вот название детского дома. А вот и упоминание об экспериментальных практиках изоляции.
— Не он ли придумал термин «комната индивидуального очищения»? — отстраненно спросил Джувон, глядя мимо бумаги, будто пытался увидеть Кегвана сквозь стены. — Не удивлюсь, что организовать эту комнату его идея.
— Думаешь, он вызвал мокхвагви? — уточнил Енчжу.
— Не факт, — осторожно ответил Геджин. — Но он точно создал условия, при которых проникла сущность. Та комната — не просто помещение. Это, скажем, канал. Точка, где ребенка лишают языка, воли, чувства времени. Там даже часы не тикают. А духи любят пустоты. Особенно такие.
Енчжу сглотнул. На виске у него выступила испарина.
— Он все еще работает?
— Как гадатель? — хмыкнул Джувон. — Да.
Геджин перевел взгляд на Джувона. Ничего не сказал. А ведь должен был… ведь именно Нам Кегван направил парня сюда. Тогда еще Геджин упомянул «крокодила». Слишком ласково для учителя, но весьма подходяще.
Джувон не называл имени, поэтому Енчжу сейчас не понимал, почему эти двое друг на друга так смотрят.
— Ублюдок, — наконец-то произнес Геджин.
— Вы… его тоже… недолюбливаете? — поколебавшись, спросил Джувон.
— Видишь ли, птенец, он меня считает сумасшедшим.
— А вы его? — осторожно уточнил Енчжу.
— А я его козлом, — охотно ответил Геджин.
Все посмотрели на полусгоревшие атрибуты вызова духов в углу комнаты, понимая, что хочется или нет, а разговор с Нам Кегваном необходим.
Глава 5
Когда Джувон набрал номер, руки у него дрожали. Он знал, что должен. И знал, зачем. Но стоило услышать гудки, как в груди мерзко сжималось. Казалось, воздух сгущается прямо как в детстве, когда стоишь перед дверью, за которой точно будут бить.
На третьем гудке раздался бархатный голос:
— Алло?
— Учитель Нам? Это я. Джувон.
Пауза была такой, словно на том конце улыбались, не торопясь отвечать.
— Джувон-а. Как приятно. — Голос обволакивал, сладкий и тягучий, как мед. — Надеюсь, у тебя все хорошо?
— Есть пара вопросов. Вы говорили, что… если понадобится помощь, я могу обратиться.
— Конечно-конечно, — отозвался Нам Кегван. — Ты ведь знаешь, двери открыты. Приходи сегодня. Послеобеденное время идеально для просветления. У меня как раз найдется свежий чай. Ты же помнишь, куда приходить?
— Да.
Память не подвела. Этот адрес он вряд ли когда-то забудет. Именно там ему дали карты, палочки, тихую комнату и помогли открыть талант читать карты. Сказали: «Слабость — это голос. Молчание — сила».
Теперь он шел туда снова. Но теперь уже не как ученик. И не гость.
* * *
Комната была все такой же.
Тонкие перегородки из дерева с бумажными вставками. Скромный интерьер. Сдержанный стиль. Идеальный чайный столик на татами, аромат бергамота и полынной эссенции. А еще — ощущение, будто ты все время под прицелом.
Кегван встретил его в белом. Простая рубашка, жилет, длинные ухоженные волосы и та же улыбка. С виду теплая, но от нее по коже идут мурашки. Хотя ни словом, ни взглядом Нам Кегван не обидит. Он всегда такой… понимающий, готовый поддержать, но…
— Ты вырос, — сказал он, подавая чашку. — Глаза стали глубже. Видишь больше?
— Вижу, — отозвался Джувон и сел. — Я хочу спросить о «Доме Солнца».
До него только сейчас дошло, что название детского дома и места, где он работает, практически одно и то же.
— Ах. Ты там был? — Учитель будто искренне удивился. — Очень хорошее учреждение. Дисциплина, структура, забота.
— Комната изоляции — это часть структуры?
Кегван наклонил голову.
— Ты знаешь, Джувон-а, мы живем в мире, где детям нужна не только ласка, но и рамки. Иногда лучший способ помочь — это позволить им побыть наедине с собой.
— С мокхвагви? — вырвалось у него.
Джувон прикусил губу, ругая себя за поспешность. С другой стороны, не было времени ходить вокруг да около.
Чайная ложечка в руках Кегвана дрогнула. Совсем чуть-чуть.
— Прости? Не уловил.
— Вы знаете, что это такое, — холодно сказал Джувон. — И вы знали, что происходит в этом детдоме. Кто вас туда направил?
— Я много где консультировал, — уклончиво произнес Кегван. — И если ты снова на грани…
— Я не на грани. Я просто хочу знать.
Некоторое время Нам Кегван молчал. Затем медленно, будто не хотел произнести ни одного лишнего звука, поставил чашку.
— Ты до сих пор все чувствуешь, мальчик мой? Снова не можешь отпустить? Оно возвращается к тебе… Что же тогда у нас был за случай? Смерть старой вдовы Ко из Гурена. До сих пор ее помню. Но ты ошибаешься в одном. Я не враг. Я был… проводником. Для многих. Для тебя. Я хотел, чтобы ты вырос сильным.
— Я вырос, — сухо отозвался Джувон. — И теперь понимаю, что многие из тех, кто говорил, что лечат, просто создавали почву. Из которой потом прорастет какая-нибудь дрянь вроде той, что в детском доме.
Кегван склонил голову, задумчиво играя кольцом на пальце.
— Ты стал… опасным.
— Я стал честным.
Все пошло не плану. Сорвался. Но в голове царил бардак. Точнее… не было сил. Как все последние разы, когда учитель оказывался слишком… близко.