— Так не годится, — фыркнул Енчжу. — Где у вас аптечка?
— В коридоре, — внезапно покладисто отвел Геджин.
Джувон прикрыл глаза, чувствуя себя вымотанным донельзя, а потом прошептал:
— А если мокхвагви вернется?
— Он и не уйдет. Никогда, — сказал Геджин. — Но теперь сидит в зеркале. И мы знаем, где он. Это лучше, чем когда такая гадость шляется абы где.
Енчжу вернулся с аптечкой и принялся обрабатывать рану, а после этого поднял стакан с чаем:
— За то, чтобы больше никогда не ночевать в детдоме.
— За то, чтобы никогда больше не делать круг из пепла в изоляционной, — подхватил Джувон.
— За то, чтобы не звать меня на ритуалы после полуночи, — мрачно буркнул Геджин. — Я пожилой человек. Мне нужны ток-шоу с молоденькими девочками и компрессы.
— С девочками сложно, но ток-шоу можно организовать, — заметил Джувон.
— Опять непотребщину? Вам, молодым, только это и подавай!
— Мы не собирались непотребщину, — возмутился Енчжу.
— В смысле, не собирались⁈
Глава 8
Спустя несколько дней
Солнце коснулось горизонта, и на город опустились мягкие тени наступающих сумерек. Енчжу стоял на балконе своей квартиры, держа телефон возле уха. Психиатр выглядел как всегда собранным, но в глазах была настороженность. После обряда в детдоме он не мог избавиться от ощущения, что в зеркале осталось нечто большее, чем просто злобная сущность. Это чувство не покидало его ни днем, ни ночью. Хотя… может быть, это обычное состояние тех, кто изгоняет нечисть?
— Это я. Нам Чжэу. Надеюсь, не помешал?
— Только что собирался в душ, — с усмешкой ответил Енчжу. — Когда ты звонишь… это значит, что все совсем плохо?
И зачем это ляпнул? Видимо, перенервничал с происходящими событиями.
— Ты обещал меня угостить выпивкой. И говядиной.
— Это слишком дорого.
— Кажется, кто-то решил пожадничать и сэкономить на святом. А до этого говорил, инспектор Нам, да я сделаю все, что захочешь… Исполню все твои желания.
— Ладно-ладно, понял, — вздохнул Енчжу, понимая, что не отвертеться. — Рассказывай, что там у тебя за новости.
Из трубки донесся тихий смешок:
— Угу, мы тут провели… одно профилактическое мероприятие. Но это неважно. Слушай, тут поступила информация, пока только на уровне слухов, но серьезных. По одной из линий проходит Пэ Тэквон. Директор.
— Отмывка денег?
— Да. И плюс возможное использование детей, то есть неофициальный труд, а может быть даже похуже. Мы пока копаем. Есть основания подозревать, что «второй этаж» финансирования у него идет через благотворительный фонд, который связан с частными корпорациями. Но главное, я хочу понять, что ты тогда видел. Все, что помнишь. Подробно.
Енчжу рассказал. Разумеется, про ритуал не упомянул ни слова.
Нам Чжэу на том конце долго молчал. Было слышно, как он медленно выдыхает, будто взвешивает какое-то решение.
— Я… — вдруг произнес он, словно не желал этого говорить. — Я помню, как мне там, когда задерживали Пэ Тэквона, стало плохо. Не физически, а будто кто-то дышал мне в затылок. Было ощущение, что внутри здания не просто дети, а… есть что-то еще. Пугающее. Странное, конечно, толком и объяснить не могу. Я пытался говорить с малышами, но они не отвечали. Ни один. Только смотрели глазами, как у стариков. Особенно один мальчик… ему было около десяти лет. Он рисовал все время, даже на стенах, а воспитательницы его не одергивали.
— Что рисовал? — спросил Енчжу.
— Башню. Узкую серебристую башню. И какого-то огромного змея… Или, может, дракона, который на нее смотрит, я не разбираюсь. Я спросил, что это. А ребенок ответил: «Это мой друг. Он живет наверху, и он видит всех».
— Чжэу… — тихо сказал Енчжу. — Ты можешь описать, где именно это было?
— Северное крыло. Второй этаж. Комната под номером «207», кажется. Я туда случайно зашел. Не поверишь, уборщица вытолкала, ворча, что это помещение закрыто на ремонт. Но оно не была закрыто… Просто… оно было пустое. Ни игрушек, ни кроватей. Только рисунки на стенах. И на одной стене — надпись. Я тогда не понял ее смысла. А теперь вспомнил, когда ты сказал о фонде.
— Какая надпись? — насторожился Енчжу.
— «Дракон из серебряной башни смотрит вниз». Я подумал, что это детская фантазия. Но теперь… теперь я не уверен.
После разговора с Нам Чжэу пальцы Енчжу дрожали. Он быстро открыл ноутбук, нашел сохраненный архив с камер наблюдения, который тихо слил себе после «профилактического визита». Не официально, конечно. Просто на всякий случай.
Психиатр промотал запись до нужного часа, когда дети еще были по комнатам, а не на «интерактивной лекции». Пробежал взглядом по лицам, отметил движения. Все казалось нормальным… до одного кадра.
Он поставил запись на паузу.
Комната 207. Камера установлена под углом, чуть сверху. Слабое освещение. На фоне стены несколько детских картинок мелками и фломастерами. А рядом крупно, будто специально выведенная, есть надпись, сделанная кривым почерком, но с четкими линиями и странным блеском:
«Дракон из серебряной башни смотрит вниз».
Но то, что по-настоящему встревожило Енчжу, — это не сама фраза. Это то, что камера спустя двадцать секунд после фиксации изображения… вспыхнула и погасла.
На пленке это выглядело как помеха. Но он-то знал, как работают такие устройства. Это была не помеха. Это была вмешивающаяся сила. Мокхвагви?
Енчжу медленно откинулся в кресле и выдохнул:
— Дракон из серебряной башни…
Он не знал, кто такой этот дракон. Хотя прекрасно помнил, что именно так Геджин называл Джувона. Только почему? Был ли мокхвагви был только началом?
Дети не просто молчали. Они ждали. Вопрос теперь, как быстро после исчезновения мокхвагви они смогут нормально дышать?
* * *
Когда наступило утро, в доме Чо Геджина было непривычно тихо. Даже чайник кипел как-то мягко, будто не хотел никого тревожить. Джувон проснулся первым от ощущения, что кто-то стоит рядом и смотрит. Но когда он распахнул глаза, в комнате никого не оказалось.
Кто бы ему раньше сказал, что он будет брать уроки у полусумасшедшего деда, Джувон просто покрутил бы пальцем у виска. Да еще и уроки по запечатыванию духов. Пока, правда, было ничего непонятно, но… очень интересно. Внутри будто что-то отзывалось, а Геджин довольно улыбался.
Стоп! Если старик еще спит, то кто поставил чайник?
На кухне Джувон налил себе воды, долго стоял, опираясь на