Джувон молчал, потом произнес почти шепотом:
— Нам Кегван.
Енчжу чуть напрягся, но не стал перебивать. Он просто смотрел на Джувона, словно подталкивая: говори.
— Он точно связан. Не напрямую, может. Но я чувствую, что это все не просто так. Вспомните: странные исчезновения, потом эта история с девочкой Сонми. А потом и зеркало. Кто-то призвал мокхвагви и впустил в этот мир. И если не Пэ Тэквон… то кто?
Геджин откинулся на спинку стула, сцепив руки за головой.
— Если Кегван и впрямь причастен… — медленно начал он. — То не факт, что он делал это сам. У таких, как он, всегда есть наемные руки. А еще чаще «эксперты». Призвать не так сложно, как кажется. Особенно если знаешь, чем платить.
— Что вы имеете в виду? — спросил Енчжу. — Деньги?
— Иногда деньги, да. Но чаще — это нечто другое. Мокхвагви питается детскими страхами, ты сам видел. А кто-то его туда привел. Кормил. Направлял. Взамен, может, просил удачу, избавление от врагов, власть. Или просто, чтобы молчали те, кто не должен говорить.
Джувон наклонился вперед:
— И что теперь? Если мы понимаем, что он виноват, а доказательств нет?
Геджин вздохнул. Очень по-старчески и как-то невероятно устало:
— Тогда у тебя остается выбор. Или ты отпускаешь и живешь дальше. Или… идешь по его следу, пока не найдешь дверь, через которую он заходил. А дверь — это почти всегда боль. Чья-то боль, птенец.
— В смысле?
— Я это к тому, что там, где был мокхвагви, остались не только сны и шрамы. Остались свидетели. Через некоторое время они могут заговорить, просто мы пока не знаем, когда именно.
Енчжу медленно кивнул, будто мысли наконец начали выстраиваться в нужном порядке.
— Вы думаете, надо искать тех, кто когда-то был в тех же условиях? Кто выжил? Кто уже пострадал от мокхвагви?
— И кто может знать имя, — добавил Джувон. — Имя того, кто открывал зеркало.
Наступила пауза, потому что в комнате снова стало тихо. За окном шуршали листья, в чайнике булькала вода, и только зеркало, надежно спрятанное под тканью и бумажными талисманами, будто вибрировало на грани слышимости.
Геджин встал и пошел за соджу к холодильнику.
— Значит, так, — сказал он, вернувшись и разлив всем. — Если вы хотите продолжить копаться в этом, вам придется вспомнить главное.
— Что? — синхронно спросили Джувон и Енчжу.
— Что страх — это тоже ключ. Не преграда, не враг и не зло. Страх — это замок. И если его правильно открыть… — Геджин чокнулся с ними стаканами. — … Можно увидеть, кто стоит по ту сторону двери.
Он выпил. Джувон отпил половину. Енчжу закатил глаза, но все же пригубил.
— И что тогда?
— А тогда, — сказал Геджин, снова хищно улыбаясь, — либо дверь закрывается навсегда… либо ты входишь внутрь. Только не забудь взять с собой соль, зеркало и друга, который знает, как тебя вытащить.
А потом они втроем сидели у старого телевизора. Шел поздний выпуск новостей, но никто не слушал. Соджу уже выпили, еда почти закончилась. Только не смолкали разговоры обо всем на свете.
Джувон поднялся первым. Он уже собирался идти в ванную умыться, когда его телефон завибрировал. Пришло сообщение. В такое-то время? Кому не спится?
Он взглянул на экран — и сразу сжал челюсть. Экран был пуст, но в верхней строке отправителя значилось: Нам Кегван.
Джувон шумно выдохнул. Этого еще не хватало. Он нажал, и текст развернулся.
«Хорошая работа, ученик. Я знал, что ты выживешь. Ты ведь всегда был упрямым. Но у меня к тебе вопрос: что ты будешь делать, когда появится то, с чем ты не сможешь справиться?»
И больше ни слова. Настроение вмиг испортилось. Отвратительно.
— Твою ж… — выдохнул Джувон. — Твою ж мать…
— Что? — встрепенулся Енчжу. Он почти задремал, но сразу вскинул голову, почувствовав перемену настроения Джувона.
Тот протянул ему телефон. Енчжу прочитал. Поджал губы. Затем молча передал устройство Геджину.
— Ну что ж, — протянул старик после того, как все прочел. — Добро пожаловать в игру с двойными правилами. Видимо, первый раунд мы выиграли. А Кегван… просто меняет фигуры.
— Это угроза? — хрипло спросил Джувон. — Или… предупреждение?
— Все сразу, — сказал Енчжу. — Он знает, что мы знаем. И он уверен, что в следующий раз ты сломаешься.
— Или оступишься, — добавил Геджин. — В конце концов, не все готовы платить тем, чем берут мертвые.
— Чем они берут? — не понял Джувон.
— Среди шаманов ходит фраза: «Мертвые берут наличными». Не слышали? Ладно, ты, психиатр, что с тебя взять.
Енчжу хотел было огрызнуться, но просто посмотрел на Джувона. Тот нахмурился и покачал головой.
— Тем, чего у них уже нет, — сказал Геджин. — Болью. Памятью. Несбывшимися мечтами. Виной. Страхами, которые они не успели прожить. Они берут это все, когда мы снова это чувствуем.
— Для чего? — тихо спросил Джувон.
— Чтобы мы, живые, могли хоть что-то понять или исправить. Или просто… не забыть.
После этого больше никто из них не произнес ни слова.
* * *
На следующий день, несмотря на усталость после работы, Джувон и Енчжу отправились туда, куда тянула их память Сонми.
Парк выглядел маленьким и скромным, со старой каруселью, облупленным фургончиком, где продавали мороженое, и деревянными качелями, которые то и дело скрипели при движении. Но при этом тут было чисто и уютно. В нем имелось то странное спокойствие, которого не хватало в других местах.
— Она часто приходила сюда, — сказал Енчжу, держа в руках мягкую игрушку, синего забавного пингвина, которого купил в магазине у работы. — Соцработница говорила, что Сонми сама нашла этот уголок. Садилась вот здесь. Всегда одна. Смотрела на небо и напевала что-то под нос.
Они молча подошли к скамейке, под которой листья еще не успели совсем сгнить.
— Не знаю, слышит ли она, — пробормотал Джувон. — Но… если это место было для нее важно, пусть и после останется важным.
Он аккуратно взял пингвина из рук Енчжу и положил его на скамейку. Потом