— Думаю, мы увидим через тринадцать лет.
Иногда я забываю, что ей вынесен такой суровый приговор, но именно это и происходит, когда человек, с которым ты грабишь магазин, стреляет из оружия. У Гретхен тоже был пистолет, вероятно, она не собиралась им пользоваться, хотя тогда она была настолько зависима, что я даже не уверен в этом.
— Может быть, ты получишь условно-досрочное освобождение.
Она пожимает плечами и отмахивается от этой идеи.
— У тебя есть её фотография? — Она заглядывает в мой карман. — Только одно, чтобы я могла её увидеть?
В её голосе такая надежда, что я достаю бумажник и достаю фотографию, которую они сделали в детском саду в прошлом году. Я подвигаю её, и охранник приближается.
— Он просто показывает мне фотографию. — Она подняла фотографию с потертыми краями, чтобы он мог увидеть. — Это моя дочь, Лили. — Слёзы наполнили её глаза.
— Она очень красивая. — Огромный охранник посмотриел на меня, когда говорил это.
— У неё мои волосы. У тебя есть девушка? Это она делает ей прически?
— Я делаю прически. Я всё делаю для неё, — говорю я с изрядной долей горечи.
Потому что ты не смогла остаться и справиться с этим.
— Скажи мне, что ей нравится. Она озорная или застенчивая? У неё много друзей?
Пока она забрасывает меня вопросами, я думаю о том, как было бы, если бы я был тем, кто не знает Лили. Я был бы потерянным.
— Она забавная и очень общительная, и, вероятно, это она переняла от тебя.
— Она не из тех, кто сдержан и молчалив? — Она улыбнулась, дразня меня.
— Я умудряюсь не выжимать из неё всю радость. Она заводит друзей везде, куда бы ни пошла. Она обожает принцесс, Рапунцель — её любимая. Она просто... она любящая, милая маленькая девочка.
Я кладу фотографию обратно в кошелёк и складываю руки на столе.
Между нами на минуту повисает молчание, прежде чем я заговорил.
— Мне очень жаль, Гретхен.
Она смотрит на меня с заплаканными щеками и красными глазами.
— Тебе не за что извиняться.
— Я отвёз тебя к Бренту. Я не помешал тебе выкурить косяк. Я, чёрт возьми, точно не оказал тебе никакой помощи.
Её рука приземлилась на мою, и я сопротивляюсь желанию отстраниться. Я вижу, что её когда-то ухоженные ногти стали короткими и ломкими, а ногтевые пластины потрескались, как будто она целый день их ковыряла.
— Маркус, ты не вкалывал мне иглу в руку. Ты, черт возьми, не возвращался снова и снова, чтобы достать мне дозу. Ты несколько раз упоминал реабилитацию, но даже если бы ты пристегнул меня в машине и отвёз меня туда, я бы никогда там не осталась. Я слишком далеко зашла. — Она качает головой, и я вижу, что она переживает какое-то воспоминание. — Я ограбила магазин с пистолетом.
Я киваю, зная, как ей плохо, но это не помешало мне почувствовать, будто это я зажёг спичку.
— Я не могу поверить, что ты сохранил чувство вины. Я понятия не имела. — Она запускает руки в свои тусклые волосы. — Ты не имеешь никакого отношения к тому, где я сейчас нахожусь. Я должна была быть рядом и помочь вырастить Лили рядом с тобой… это тот путь, по которому я должна была пройти. — Она убирает свою руку с моей и вытирает слёзы, текущие по её лицу. — Я не могу привести её сюда, Грет. — Мой голос дрожит, когда я представляю, как мою маленькую девочку преследуют охранники с металлоискателями. — Как насчёт того, чтобы начать с того, что вы двое обменяетесь письмами?
Её плечи опустились, и она откинулась на спинку стула.
— Ты даже не представляешь, как сильно я хочу её обнять.
Я знаю. Я, чёрт возьми, знаю, потому что иногда чувствую то же самое, когда она была вдали от меня всего несколько часов.
— Я не говорю никогда. Просто… — я снова оглядываю комнату. — Ещё нет. Она слишком мала, чтобы что-либо понять.
Слеза падает на серый пластиковый стол, и мои глаза закрываются. Почему-то за все эти годы отталкивания Гретхен это никогда не казалось реальным. Она не была похожа на ту женщину, которую, как я когда-то думал, я мог бы полюбить. Она была врагом номер один с той минуты, как ушла от Лили, и только в эту самую минуту я увидел в ней маму Лили.
Я протянул руки и накрыл её руки своими, и она посмотрела на меня налитыми кровью глазами.
— Я обещаю, если ты напишешь письма, она получит каждое из них. Я пришлю тебе её фотографии, и, если Лили захочет, я пришлю любые рисунки, которые она нарисует, или всё, что она меня попросит.
— Хорошо, — говорит она тихим голосом.
— Ладно, а адвокат?
— Я его отзову. — Она глубоко вздохнула. — Мы сделаем это вместе, если ты пообещаешь работать со мной. Я знаю, что это не идеально, но всё, чего я хочу, это быть хоть какой-то частью её жизни.
Мои руки сжимают её.
— Мы справимся… вместе.
Звонит звонок, и один из охранников объявляет, что наше время истекло. Мы встали, и я готов был попрощаться, имея четкий план того, что мне нужно сделать.
— Я буду на связи.
Она бросается в мои объятия.
— Спасибо, Маркус.
Я стоял там, раскинув руки по бокам, пока не заметил охранника, которому Гретхен показывала фотографию Лили, и слегка похлопал её по спине.
— Спасибо, Гретхен. Спасибо, что делаешь то, что лучше для Лили.
Это всё, что я всегда пытался сделать сам, и я начинаю понимать, что иногда то, что правильно, может включать в себя риск того, что всё пойдет не так, как мы хотим.
* * *
Мы с Лили заходим в её любимый ресторан «Фо Шиззл».
— Можно мне два вида лапши? — спрашивает она, запрыгивая в кабинку.
Фо Шиззл известен всем, что связано с лапшой — от спагетти до ло-мейн. Все виды лапши, приготовленные на гриле с плоской поверхностью.
— Ты можешь заказать всё, что захочешь.
— Даже шейк? — Её глаза загорелись от волнения.
— Даже шейк. — Она может получить всё, что захочет, потому что я собираюсь перевернуть её мир с ног на голову.
Подходит Анжела, официантка.
— Лили! — восклицает она, и Лили засияла, получив дополнительное внимание. — Что ты закажешь сегодня?
— Я хочу хрустящую лапшу с белым соусом.
Анджела записывает это.
— И коктейль Орео, — добавляет Лили, и Анджела посмотрела на меня, спрашивая разрешения.
Я киваю.
— А для вас, мистер Кент?
— Мне, пожалуйста, только корейскую лапшу