Разве вы успели изучить все законы мироздания? Но тогда к чему цепляться за пустые системы человеческого произвола? Допустим, вы столкнулись с чем-то удивительным, но говорить о чуде вы все равно не имеете права: возможно, это один из законов, до сих пор остававшийся неизвестным. Неужели такой закон вы назовете чудом? До тех пор пока мне не докажут, что поразившее меня явление не зависит от законов природы, я отказываюсь считать его чудом, но такого доказательства я, разумеется, никогда не услышу. Чудом считается событие, противоречащее законам природы; ну, и где вы видели подобные события и возможны ли они? Нам ли это решать, нам, сумевшим до сих пор разгадать едва ли четвертую часть таинственных загадок природы?.. Но предполагать, что превращение, о котором идет речь, действительно происходит, что его можно увидеть и что происходит оно от магических слов священника?.. Не зная, является ли и может ли являться такое изменение одним из законов природы, я мог бы все же, даже наблюдая его, не признавать его чудом; увидев его, я мог бы делать заключение о его причине; но что можно сказать, если я вообще не вижу никакого превращения, если чудо происходит только на словах, которыми вы утомляете мой слух, не давая себе труда подкрепить свою речь вескими доказательствами? Да и какие доказательства сможете вы привести, если по совершении таинства я наблюдаю процессы, заставляющие меня усомниться в реальности этого священнодействия? Допустим, я вижу, что тесто облатки, приравненное вами к телу Бога, усыхает, покрывается плесенью, пожирается червями, поджаривается на огне, рассыпается в прах, переваривается желудком, превращается в млечный сок и экскременты без малейшего риска подвергнуться осквернению, — короче говоря, могу ли я, будучи в здравом рассудке, признать то, что частица тела Бога, являющаяся Богом сама по себе, становится объектом столь унизительных действий? Не в тысячу ли раз лучше отвергнуть ваши догматы, чем признавать их под гнетом принуждения, когда возмущается разум, кровоточит сердце и в конце концов наносится оскорбление самому Господу? Вы возразите: тайна должна приводить разум в замешательство, человек обязан почтительно склониться перед тем, что недоступно его слабому рассудку. Пустые увертки! Господь наделил меня разумом, чтобы с его помощью я не заблудился в жизни, чтобы я имел о создателе Вселенной истинное представление; так могу ли я думать, что Господь вынудил меня поверить каким-то бредням, очевидно противоречащим моему разуму? Разве Бог не одарил бы меня каким-нибудь другим разумом, пожелай он от меня слепой веры? Согласитесь, но тогда Бог поступил бы гораздо проще; так зачем заставлять меня верить в то, что явно противоречит разуму, который я получил от Бога? Неужели вы думаете, будто из двух средств Господь не выберет наилучшее? Судя по всему, вы стараетесь вселить в мое сердце ненависть к Предвечному, хотя я стремлюсь ему поклоняться. Между прочим, как вы думаете, кто впервые начал говорить об этой непостижимой тайне? Помогу вам избавиться от старого заблуждения: за несколько столетий до Иисуса Христа Конфуций учил этому, ведь китайцы, как и мексиканцы, которые от них произошли, подобно вам верят, что с помощью таинственных заклинаний можно вселить Святой дух в освященные хлеб и вино; эти отвратительные басни преподносились ученикам в древнеегипетских школах, где признавались любые виды метаморфоз и метемпсихоза; именно в Египте, правда в разное время, Конфуций, Пифагор и Иисус Христос узнали об этом таинстве, ставшем одним из элементов их философских систем. Если же говорить о догмате пресуществления в христианстве, то связанный со святым причастием, он объясняется гораздо проще, чем аналогичные положения в системах Конфуция и Пифагора. Соображение это, продолжал эфиопский мыслитель, почему-то ускользнуло от ваших деистов, здесь же впервые обратил на него внимание как раз я. Так что слушайте, и перестаньте верить бредням.
Проповеди Иисуса никогда не следует воспринимать буквально, в них все символично; и когда незадолго до смерти Иисус сказал апостолам: “Вкусите, это — мое тело; пейте, это —