После бесплодной попытки Бороника добыть рыбу своим способом, я попросила его "включить фонарик" и держать его у самой воды. Рыбак лишь сиротливо вздохнул и выполнил мою просьбу. Минут через десять, когда я уже почти отчаялась и решила, что монетка потрачена зря и могла бы превратиться в платье или ужин, в воде мелькнула тень. Бороник осторожно передал мне фонарик, схватил садок и ловко выудил осьминожку-кальмарчика с длинными щупальцами и коротким тельцем. Щупалец было штук десять, так что осьминожкой его никак не назовешь. Тварь извивалась в лодке и и выпустила много воды.
Я показала знаками рыбаку ловить дальше и мы выловили еще штук пять. На этом я решила остановиться, потому как фиг знает, может их вообще есть не возможно.
— И зачем тебе эти морские демоны? — как-то странно спросил Бороник, брезгливо держа добычу за склизкие щупальца.
— Я буду их готовить.
— Печь растопить?
— Да, — удивилась я его готовности к такому гастрономическому эксперименту.
Но, видимо, голод — не тетка. Дядька, кряхтя, пошел раздувать огонь в печи, а я принялась отбивать и чистить тушку одного из кальмарчиков. Выпотрошив и промыв ее в соленой воде, а затем яростно отбив о прибрежную скалу, я достала драгоценное масло, которого оставалось совсем немного, и щепотку одной из приправ. Хорошо бы добавить овощей, конечно, но на их покупку денег не было.
Жарила я кальмар прямо на горячих камнях в печи, без использования сковороды, которой не нашлось. Запах был одуряющий, солить морскую тварь я даже не думала, рассудив, что морская вода хоть как-то его да просолила.
Первая за двое суток трапеза была осторожной. Я понятия не имела, можно ли вообще есть этих местных кальмарчиков, да и Бороник смотрел на них, как на жареных тараканов на китайском рынке. Но прошло минут двадцать, со мной ничего не случилось, и мы с Бороником умяли кальмара на двоих.
— А вкусный демон оказывается, — довольно поглаживая свой выпирающий из-под ребер живот, произнес рыбак. — Откуда ты узнала, как его готовить?
— Я не помню, — лишь и смогла ответить я.
— Ты, я посмотрю, плохо по-нашему говоришь. Откуда ты родом и как тебя звать? — решил он, наконец, со мной познакомиться.
— Наверное, из восточных стран, тех которые в пустыне. Зовут Лидой, — решила я поддержать свою легенду.
— Значит, родины своей не помнишь… Может, мать тебе в детстве готовила это блюдо, вот и запомнилось, — решил он меня пожалеть. — Далеко же тебя забросило… А что с теми будем делать? Может, продать их утром? — кивнул он за дверь, где прямо на траве валялась груда оставшихся кальмарчиков.
— Нет, — покачала я головой. — Их мало, мало монеток. Вы не знаете, где можно раздобыть еды? — жестом показала я круглое яблоко.
— Ты про яблоки? Так у соседа можно попросить, у него их полно растет возле дома, их никто не ест, — даже поморщился он.
Я задумалась о яблоках и о том, где бы достать рис. Вспомнила кашу, которую недавно варила у бандитов, и спросила, как могла, о ней у мужика. Он почесал затылок и неохотно сказал, что, может, попросит крупу в долг у соседей утром.
На том и порешили. До утра я чистила и отбивала кальмаров, под внимательным взглядом рыбака, а потом он пошел побираться по окрестным домам. Вернулся он с горшочком крупы и россыпью яблок в подоле своей потрепанной ночнушки. Крупа была та же самая, видимо, типичная для этих мест. Варила я ее уже на глаз, в большой глиняной посудине, которая еле помещалась в печь, как подсказал мне Бороник. Зажарив кальмаров прямо на камне, я добавила к ним мелко нарезанные яблоки, пожертвовав ради этого последней каплей одного из трех видов масла.
Положив часть крупы в горшочек, одолженный у соседей, и увенчав ее зажаренным кальмаром, источавшим легкий аромат чеснока, я отправила рыбака продавать сей обед на базар. Настоятельно рекомендовала выручить столько, чтобы хватило отдать долг за крупу.
Он взял горшочек и ушел, а я сложила оставшуюся снедь в большую посудину и оставила томиться в печи. Сама же пошла обустраивать себе подобие стиральной запруды. Кирпичи неожиданно полностью высохли, и я начала выкапывать мини-бассейн маленькой лопаткой, обкладывая дно и стенки кирпичами. Кирпичи постоянно норовили сдвинуться. Как я ни старалась временно отвести ручеек в сторону, вода все равно просачивалась, и моя надежда на скрепление этого сооружения глиной таяла на глазах. Кое-как, верой, правдой и палками, я все-таки скрепила «мини-бассейн», и он начал заполняться мутной водой. Сообразив, что вода будет мутной еще долго, я пошла рыть ключ глубже вверх по течению, где меня и застал измученный, но счастливый Бороник.
Я совсем забыла, про то, что отправила его продавать полдник. Оказалось, дядечка был проворным малым и не только четырежды обернулся за добавкой, но и умудрился на вырученные деньги прикупить крупы и душистого животного масла местного производства. Масло напоминало сливочное, и наверняка таким и было, но успело порядком подтаять и медленно покачивалось в горшочке. Решив, что до утра с ним ничего не случится, я похвасталась рыбаку своей "запрудой". Он, добродушно посмеявшись, похлопал меня по плечу, и мы отправились в дом отсыпаться.
Ночью мы вновь вышли в море. Улов оказался вдвое богаче, и рыбак, воодушевленный успехом, сам принялся чистить кальмаров, а мне велел варить кашу. Я посетовала на отсутствие подходящей железной посуды, на что он лишь понимающе кивнул.
Все не влезло в посудину за один раз, даже с учетом отсыпанной доли для возвращения соседям. Самое ужасное было отмывать печь сверху, где в камень въелся запах вчерашней жарки. Но соль, вода и речной песок хоть и нехотя, но справлялись с этой задачей. Позавтракав кальмарчиком с кашей Бороник схватил по вчерашнему манеру горшочек и ушел на базар.
Вернулся он с хитроватой улыбкой, неся в руках уже четыре новых горшочка и моток грубой веревки. Затейливым узлом рыбак связал горшочки, вставив между ними плоские дощечки, и получилась диковинная авоська, скорее даже кашпо на четыре растения. Доверху наполнив их кашей, он наказал мне отмыть позаимствованный у соседей горшок и засыпать его крупой.
В обратную сторону он опять притащил крупы и снова убежал на базар, я сварила еще каши и пошла копать песочек на берег, таская его в одной из тряпок, что все еще не были