Но, как положено, я всё же поприветствовала их с сухой вежливостью — как дорогих мне врагов:
— Рада вас видеть, дорогие родители, — кротко кивнула я.
К моему удивлению, супруги были довольны. Слишком довольны. Уж не забыли ли они о своём желании выдать меня замуж насильно? Или, что ещё хуже, придумали новую пакость?
— И тебе не хворать, Кудесница! — с показной добродушностью отозвался «отец». — Хотя, нам уже нет смысла притворяться семьей.
От его слов я удивлённо вскинула брови. А «маменька» лишь лениво улыбнулась и повернулась к мужу:
— Она не знает, дорогой. Выходит, Кудесница вовсе не так уж близка к императору… просто греет постель генералу?
Фраза ударила наотмашь. Я нахмурилась, сжала кулаки. Их довольные лица вызывали всё больше тревоги. Но хуже всего было другое — я больше не ощущала их эмоций. Будто передо мной стояли маски.
Горло пересохло от смутного страха.
Я вспомнила о бокале в руке — и залпом выпила всё до дна. Горкий, чуть сладковатый вкус обжёг язык, но почти сразу стало легче… даже чересчур.
Улыбка сама собой растянулась на лице, тревоги растворились в жидкости, чувства притупились — а язык зажил собственной жизнью:
— Грею, конечно! А вы что подумали? С заката до рассвета стараюсь ради блага вашей дочери. Вот поменяемся местами — и она сразу станет генеральской женой. Разве не этого вы хотели, маменька? Чтобы наивная незнакомка сделала за вашу дочурку всю грязную работу?
Я усмехнулась и медленно качнула головой.
— Только просчитались. Эта самая "дурочка" вместо того чтобы подыграть вам после смерти императора — взяла, да и спасла его! Но знаете, что мне всё равно не даёт покоя?..
Я сузила глаза. Показная доброжелательность сползла с лица «маменьки». Мои слова достигли цели. Я успела заметить, что поблизости никого не осталось… хотя боковым зрением видела, как сквозь толпу уверенно пробирается Димитрий. — Что тебе интересно, отродье колдовское?! — прошипела она сквозь зубы, едва не вцепившись мне в волосы. — О! Тут вы правы, маменька. Я магическое существо. — издевательски улыбнулась я и, слегка покачнувшись, сделала неловкий реверанс. Напиток уже начал действовать. — Это вы указали на меня? Или госпоже Елене всё-таки предоставили выбор кого забросить в этот мир? Лица обоих вытянулись и побелели как мрамор. По их выражению стало ясно — я попала в точку. Я уже и не ждала ответа, но он всё же прозвучал. — Отвечу лишь потому, что знаю — это уже ничего не изменит. Последнее желание приговоренной нужно уважать, — усмехнулся «отец». — Мы не знали, что у Елены окажутся свои планы, но это нас даже устроило. За твою жизнь мы выторговали себе немалые привилегии при новой власти…
Совершенно не вовремя — и в то же время идеально — вмешался Дмитрий.
— Я забираю свою невесту! — раздался властный голос за моей спиной.
Одним движением он обнял меня за талию и, не оставив шанса на возражения, повёл прямо в центр бального зала. Толпа расступилась, образуя живой круг — только для нас двоих. Прозвучали первые аккорды вальса, и всё вокруг будто застыло. Свет хрустальной люстры заискрился, отразился в зеркалах, ткань моего платья прошелестела, и я неожиданно легко поддалась его шагу. В моей голове бились мысли — от всего услышанного.
Сейчас, вместо танца, мне хотелось наконец во всём разобраться, задать тысячи вопросов… но в его взгляде было столько решимости, что отказать я просто не смогла. Тело подчинилось — любимому мужчине. Вся его поза говорила: «Я буду танцевать с тобой даже в языках пламени». И пусть по его морщинам у переносицы было видно, как непросто ему даётся этот вечер — он сдержал своё слово. Мой первый танец — его. От нашей близости мое дыхание сперло. — Дыши, Полина, — едва слышно прошептал он у самого уха, и сердце сбилось с ритма. — Я не враг. По крайней мере… не сегодня. Я не ответила. Говорить казалось невозможным: ноги двигались сами, руки лежали на его плечах, а в груди бушевал ураган. Казалось, весь зал исчез — остались только мы и музыка, медленно закручивая нас в водоворот чего-то необратимого. Я почувствовала его ладонь — теплую, сильную, чуть крепче обычного сжимающую мою талию.
Улавливала на себе взгляды — завистливые, одобрительные, настороженные. Но всё это не имело значения. Потому что он смотрел только на меня. И тогда я прошептала: — Вы враг… моему сердцу, генерал. Он чуть вздрогнул, удивился — я почувствовала это — но он тут же вернул себе самообладание. — После бала… — начал он, не глядя мне в глаза. — Нам стоит кое-что обсудить. — Только не тайное венчание, прошу, — попыталась пошутить я, но голос дрогнул.
Димитрий усмехнулся. — После бала, — повторил он. — Но уже не как начальник Кудесницы. Как мужчина, который слишком долго молчал. И музыка закончилась.
Глава 43. А может это не любовь, Полина?
Мужчина уверенно вёл меня к ряду балконов, не обращая внимания на нарядных дам и напыщенных господ. Мы двигались так быстро, что перед глазами мелькали только вспышки тканей, драгоценностей, лент и кружев. Принялась считать: красное, жёлтое, изумрудное… и молочно-белое — ах, это же мой собственный подол!
Всё завертелось — ворох юбок запутался в ногах, я едва не пропахала носом пол. Какой позор!
— Ох! — вырвалось у меня, когда сильные руки подхватили меня.
Я подняла глаза — и столкнулась с сосредоточенным взглядом генерала. Он не произнёс ни слова, просто крепче прижал меня к себе, будто боялся уронить. Стало стыдно.
Бокал шампанского — и я уже не могу нормально стоять. Всё плывет перед глазами, мысли разбегаются, кажется, я теряю контроль над собой.
— Куда мы?.. — пробормотала я, с трудом выговаривая слова.
В ответ — молчание. Только челюсти у него напряглись, и скулы резко прорисовались, будто под кожей вырезались лезвия. От этого стало ещё обиднее.
«Почему он такой холодный?..» — промелькнуло у меня в голове. Я ведь не специально. И пить не собиралась…
— Это всё случайно! — вырвалось вслух.
С досадой скрестила руки на груди и отвернулась. Пусть несёт, раз уж так хочется. Больше я ему ни слова не скажу.
Но тут он всё-таки заговорил. Голос стал низким, соблазнительным:
— А это тоже случайность? — он кивнул на моё декольте, голос стал тихим, хрипловатым. — Ты ведь знала, что сегодня — не просто бал. Что нам придётся смотреть в глаза врагам. А ведешь