— Что ты узнал, Паша?
Столько в этом вопросе было надежды и боли, что парень слегка замешкался, выбирая правильные слова.
— Ковальчук и твой адвокат Тихонов, приятели. Они дружат ещё с университета. Учились в одной группе. Там было все подстроено, они вас просто развели, да ещё за ваши же деньги. Прости.
— За что? — по инерции вымолвила впавшая в натуральный ступор Настя.
— За говняную новость.
— Какие же они мрази! У них же нет ничего святого!
— Кончай их хвалить. Они намного хуже. Поэтому давай, соберись и вспомни все, что знаешь про этого типо адвоката. Я его пробил, конечно, но по адресу прописки он не живет. А найти его, сама понимаешь, нужно.
— А зачем он тебе? Ты же его не убьешь? Я боюсь за тебя. Из-за этого урода ещё не хватало попасть в тюрьму.
— Настя, я что, похож на гопника? Зачем мне об него руки марать? Они сами друг друга сожрут. Мне нужно, что бы он был под контролем. У нас есть кое-какие наработки.
— Ты мне должен все рассказать, — уперлась девушка.
— Настюша, ну ты что? Конечно, расскажу. Помнишь, за что этого урода посадили?
— Ну да, изнасилование там вроде было.
— Точно. И сейчас Ковальчук усиленно ищет ту девочку?
— Зачем? И откуда ты об этом знаешь?
— Так получилось, что мой друг решил вступиться за неё. Ей просто больше не к кому обратиться, а она ему нравится.
— Ничего себе!
— Представляешь, они чуть не убили её адвоката, подстроив аварию. Та сейчас лежит в больнице, в коме.
Настя в ужасе прикрыла ладошками рот и произнесла:
— Вот твари! Паша, я за тебя боюсь.
— Чтобы ты не боялась, мне надо хорошо подготовиться. Нам надо добраться до Ковальчука и сделать ему предложение, от которого он не сможет отказаться. А чтобы до него добраться, нам нужен Тихонов.
— Но я правда о нем ничего не знаю.
— Хорошо, вспомни, откуда он вообще появился в вашем деле? Может кто порекомендовал? Ну не на улице же вы его нашли?
— Точно! Его мама нашла, и она всяко разно вспомнит, откуда он взялся.
— У нее есть телефон?
— Да.
— Звони, только не говори ей, с какой целью мы его ищем? — Почему? — Во-первых, твоя мама начнет винить себя за проигранный процесс, к чему это, кто же мог знать? А во-вторых, таким образом можно спугнуть урода, а тот предупредит Ковальчука.
— Да, ты прав, у мамы и так сердце больное, ей эти волнения ни к чему. Вообще не надо, чтобы она об этом узнала. Через полчаса переговоров Павел знал фактическое проживание Тихонова и некоторые черты его характера.
— Пашенька, вы только аккуратно пожалуйста с этими подонками, у них же ничегошеньки святого, договорились? — Договорились, не переживай ты пожалуйста. Давай лучше подумаем, что мы сможем предложить Анюткиной бабушке…
Глава 25. Коварные планы…
Ковальчук с трудом отодрал голову от подушки, и обведя мутным взглядом помещение, он с облегчением понял, что валяется на полу собственного зала. Бока, руки и плечи затекли и сильно болели от долгого лежания на твердой поверхности. Он перевернулся на спину и посмотрел на свою испанскую хрустальную люстру.
— Надо приходить в себя, три дня запоя, это уже перебор. К тому же, через пару дней вернется с командировки Петров, и он наконец-то заберет долгожданное письмо от чмошника, которое откроет ему доступ к молоденькому тельцу. Но перед встречей с Еремеевой, ему надо хорошенько подготовиться, чтобы прижать гадину к ногтю. Шутки шутить с ним вздумала? Мышь колхозная! Теперь у него есть козыря, не зря же он прошел все круги ада в этой проклятой сауне. Воспоминания неожиданно нахлынули на измученного нарзаном адвоката, и он с трудом успел развернуться набок, чтобы не захлебнуться в собственной блевотине.
— Твою же мать! — прохрипел Ковальчук, отползая подальше от вонючей, мутной жижи.
Встав на четвереньки, он помотал головой, пытаясь разогнать внутренний туман, затем с трудом поднялся, опираясь о стоящий рядом стул и держась за ближайшие поверхности, поплёлся в ванную.
Через час, с мокрой головой, закутанный в махровый халат и трясущийся, как Каштанка на февральском ветру, попытался в себя впихнуть, ожигающий, терпкий цейлонский чай. Сегодня, конечно, ни о каких передвижения по городу не могло быть и речи, но зато была масса времени все хорошенько обдумать и составить подробный план действий. Надо было так прижать эту зарвавшуюся и обнаглевшую от безнаказанности стерву, чтобы у неё даже мысли не возникло включить заднюю. Ещё неплохо бы было присосаться к её неиссякаемому источнику доходов. Правда Наталья, тьфу-тьфу — не к ночи будет помянута, его предупреждала, что эту суку крышуют конторские, поэтому наезд надо будет разработать особенно тщательно. А то примут и даже фамилию не спросят. Здесь необходимо подстраховаться. С трудом удерживая телефон в руках, он набрал номер.
— Здорово Ковальчук, — через несколько гудков ответила трубка, голосом его друга и незаменимого подельника Тихонова.
— Привет братан, есть дело, денежное, один не справлюсь, приезжай ко мне. И возьми в аптеке что-нибудь от похмелья, а то подыхаю.
— Ха-ха, так похмелись, лучшего лекарства пока не придумали.
— Нет, хватит! Три дня у уже похмеляюсь, сил нет.
— Хорошо, понял. Я с обеда захожу в процесс, часов до четырех думаю продлится, потом на пять минут заскочу домой и сразу к тебе.
— Все, годится, жду, — нажал Ковальчук на кнопку отбоя.
Он с большим трудом догреб до дивана и забылся беспокойным, прерывистым сном. Проснувшись от того, что его нестерпимо тошнило, опять посетил санузел, где его опять вырвало практически одной желчью, зато стало ощутимо легче. Он прошел в рабочий кабинет и смахнул со стола все, что находилось на его поверхности. На девственно пустую площадь полетел большой почтовый конверт, из которого высыпалось около десятка цветных и черно-белых фотографий. Ему стало ещё легче! Ну, сука, теперь не отвертишься! Что-ж ты Надежда Петровна такая дура то? А думала видать, что самая умная! Ха-ха-ха. Прощаю тебе Наташа, вчерашний вечер. Наталья Ивановна Смехова входила в оперативную группу, которая контролировала объект с кодовым названием “Рай”. Умники, естественно, тут же окрестили “Парадайз”, но это не помешало засекретить о нем всю информацию, уж больно много интересного приносил этот объект, официально называемый “Восстановительный центр Орфей”. Её конечно не допускали к информации, получаемой с многочисленных камер в специальных помещениях центра, это была прерогатива оперативников ФСБ, а она участвовала в качестве специалиста по движению финансов и финансовых соприкосновений Еремеевой, поэтому камеры в кабинете директора и